несколько секунд, и девушка двинулась следом за мной, чтобы остаток дня просидеть рядом, оглядывая округу. Именно в этот день мы с Габриэль стали близки, как сестры. Она не придумывала утешения, не стремилась приукрасить действительность, не готовилась к лучшему или худшему. Она приняла мое больное упрямство, мою настойчивость, решимость и веру. Мы взяли Топтыгу и рысей, и вместе с ними съездили к Влюбленным, надеясь узнать в шепоте древних созданий знакомые имена. Но великаны спали и ничего не сказали нам. Тогда мы с Бэйтом и Лассом взяли стаю снежных гавок и дали им понюхать одежду Дэра. И это принесло плоды — псы привели нас к тропе, ведущей в горы.

— Скорее всего, следует сосредоточиться на поисках в том направлении, — сказал Бэйт. — У атровских псов отличный нюх, они блоху найдут под снегом.

— Если нечто утащило Дэра в горы, поиски займут не один месяц, — отозвался Ласс. — Предлагаю завтра начать готовиться к длительной вылазке. Да, Мэй? — повернулся он ко мне.

— Я, конечно, отправлюсь с вами, — кивнула я, возбужденно переступая.

— И я, — кивнула Габи. — Вместе мы — сила.

Вечер. Страшный, полный ожидания. Колэй не стал противиться нашему решению, но сам оставался в поместье, ибо он был единственным, кто мог защитить дом в случае чего. Я встречала вечер как всегда на башне, но не сидела — ходила туда-сюда. Почему время всегда замирает, когда изо всех сил хлещешь его хлыстом жадного нетерпения? И вдруг меня охватило чувство ясности, словно прежде все было сном, и только теперь начиналась явь. Слабая полоса, едва заметная на снегу… Как я не увидела её раньше? Это был его цвет, ни у кого больше не было ультрамарина!

Вместе с возбуждающей ясностью ко мне пришло понимание — если я возьму с собой Колэя, или воинов, или Бэйта — всё пойдет не так. Не потому, что они не могли помочь. Просто я должна сделать это сама. Не просить о помощи, не ждать поддержки. Сделать. Доказать, что могу. Кому? Это было уже не важно.

Предстояло незаметно выскользнуть из башни, пробраться в дом и взять необходимые вещи, не привлекая внимания. Никто бы не стал задавать вопросов, если бы я просто пошла гулять. Но брать с собой сумку и одеваться в дорожную одежду… Однако мне повезло. На кухне никого не оказалось, и я набрала побольше сытного. Потом проникла в обсерваторию и насовала в сумку самых разных зелий, в том числе взяла бутыль с крепким вином. В нашей комнате схватила теплые носки и толстый шарф, шапку и высокие сапоги — и для Дэра тоже. Здесь же написала несколько слов, честно предупредив, что еду в горы по следу, и отнесла бумажку в башню. Единственные, кого я собой позвала — это Одинокий и Млечная. Также я взяла лук и кинжал. А потом пустила Молнию рысью в сторону леса. Я уже знала, как объехать тропу и не попасться на глаза воинам. Мне словно кто-то помогал, ведь бдительные парни объезжали другой кусок леса, и волки не издавали ни звука. Даже Молния не фыркнула.

Чем ниже опускалось солнце, тем более ярким становился след. Он походил на цветное мерцание, что отдавали светлячки. Я чувствовала, как по жилам бегут решимость и отвага. Было хорошо наконец-то сделать правильный выбор. Не мотаться без цели — только бы себя занять, а идти в нужном направлении.

Однако уже через час стало понятно: не суйся в горы, не зная троп. Если бы не волки, я бы давно оказалась погребена на дне ущелья или получила серьезную травму, упав с лошади. Умница Молния была способна на многое, но она не умела взбираться по кручам. Мы мучились несколько часов, то застревая меж сугробов, то скользя по склонам вниз. Дважды Молния упала — к счастью, без травм для нас обеих. Понимая, что иного выхода нет, я слезла с лошади.

— Иди домой.

Кобыла фыркнула и прихватила меня за рукав. Я потрепала её гриву, прижалась к жестким конским волосам. Это было первое испытание на прочность намерений — остаться без «ног». Я ведь не была следопытом, не знала дороги, не умела лазать по горам подобно ловким жителям вершин.

— Ты хорошая. Беги как можно быстрее и не останавливайся. Вернись домой. Понимаю, это моя очередная глупость, но на сей раз всё получится правильно.

И я поцеловала её в морду. Молния поглядела мне в глаза, вздохнула и, развернувшись, побежала прочь. Она знала, что спускаться нужно осторожно. А нам с волками предстоял подъем. Куда — я не знала.

За спиной шептала пурга — странная, призрачная. На небе ни облачка, а снег взлетал и опускался горстями, прикрывая наши следы. Словно кто-то не хотел, чтобы меня нашли. Помогал или лишал подмоги? Этого я не знала.

Уже через полчаса стало ясно, что кручи едва ли преодолимы. Пришлось искать обходной путь — по ущельям, через лес, вдоль берега худых рек. Хотелось есть, и я на ходу перекусила холодной кашей, рассуждая про себя о пути и цели. Наверное, так скоро добраться до нужного места не получится, след уходил далеко вглубь гор. Значит, придется охотиться, или попросить о помощи волков. Пока что оба зверя не проявляли беспокойства. Они шли по моим следам, хотя обычно всегда бежали впереди. Сколько дней займет дорога? А что, если неделю или две? Справлюсь ли?

Вечером мне посчастливилось отыскать неглубокую пещерку, и там развести огонь. Волки были привычны к пламени, но близко не подходили — улеглись сторожить снаружи. Я наскоро поела копченого мяса и мгновенно уснула, завернувшись в длинный меховой плащ.

Следующий день выдался таким, как и прочие — холодным и солнечным. Конечно, всем приходила в голову единственная мысль: погода переменилась из-за пропажи Дэра, но я думала о другом. Уж не Сварт ли повинен в этом морозе? Не благодаря ему вымерзают леса? А если так, почему он светит столь мощно?

Я думала об этом весь следующий день, пробираясь через предгорья. Дорога была трудной, и мне, неумехе, понадобилось несколько часов только чтобы преодолеть жиденький лес на круче. Лезть вверх через каменные насыпи, оскальзываясь в снегу, когда пальцы не слушались, а потом долго отогревать их в волчьем меху… И так раз за разом, снова и снова. Меня подгоняло только ощущение правильности, жажда самая сильная, что может быть — снова обнять любимого, исцелить его, забрать в теплый дом, в нашу мягкую постель. Я шла в нужном направлении, точно по пролегающему следу. И пила сладкий ультрамарин,