— Это я так, пытаюсь понять, чем он тебя обворожил.

— Прекрасной душой, я полагаю. Хочешь, накормлю тебяужином?

— Опять затеяла какую-нибудь пакость? —заволновался Пашка и тут же вздохнул:

— Я бы с удовольствием, но сегодня не получится.Кстати, народ болтает, что убийцу тетки нашли. Твоя работа?

— Шутишь?

— А Гризли все еще за тобой бродит? Или ему не до того?

— Я о нем в милиции даже не упомянула, если ты этоимеешь в виду. К убийству моей подруги он отношения не имеет, а меня только онои интересует.

На том мы пока и простились, и тут как раз подошел Ковалев.

Мы возвращались с ним домой, когда зазвонил его мобильный.Алексей Дмитриевич дважды ответил «да», а потом сказал: «Пока» и повернулся комне.

— Авдотьева нашли на даче, — сообщил хмуро.

— Живой?

— Нет. Вскрыл себе вены. Похоже на самоубийство.

— Насчет самоубийства сомневаюсь, но так как событиеэто было вполне предсказуемым, то и удивления от меня ждать нечего. Нетподозреваемых, нет! — развела я руками. — Ни у меня, ни у Строева, ниу ментов.

— Так, может, и нет никакого имитатора?

— А кто тогда убил Светку?

— Авдотьев и убил, а эта метка…

— Ага. Теперь на него все можно свалить.

Вечером Ковалев усердно потчевал меня чаем, оттого пить егоя не стала. Взяла чашку, отправилась с ней в комнату, по дороге юркнув в ваннуюи выплеснув содержимое в раковину. Ковалев на кухне тоже не остался, вошел вкомнату чуть позже, включил телевизор, а я делала вид, что чай прихлебываю.

— Что здесь? — спросила с интересом, кивнув начашку.

— Лимон и мед. Вкусно?

— Очень.

— Предлагаю лечь спать пораньше. Не знаю, как ты, а уменя крыша едет.

— Согласна. Все равно ничего хорошего ждать от жизни неприходится.

Алексей Дмитриевич удалился на кухню, а я заняла своеспальное место. Правда, раздеваться не стала, натянула одеяло до подбородка изакрыла глаза. Часа два в квартире царила тишина, потом Ковалев, решив, чтовремени прошло достаточно, бесшумно появился в комнате. Разумеется, я сладкоспала, сунув нос под одеяло. Он постоял немного, прислушиваясь к моему ровномудыханию, и так же бесшумно вышел.

Я сразу поднялась. Входная дверь закрылась настолько тихо,что я едва уловила щелчок замка. Я подхватила кроссовки, куртку и сумку.Ковалев запер дверь, я слышала, как повернулся ключ в замке, что моих планов ненарушило — замок легко отпирался и с внутренней стороны.

Выждав время, я вышла на лестничную клетку, а чтобы замок незахлопнулся, сунула между ним и косяком пластиковую карточку постоянногоклиента, которой меня снабдили в магазине «Стиль». Больше всего меняинтересовало, как Ковалев намерен покинуть дом, ведь наш друг Гризли навернякаприсматривает за подъездом. Я прислушалась, стоя возле двери в квартиру. Тишина.Подъездная дверь не открывалась — сделать это абсолютно бесшумно невозможно,там тугая пружина, от которой скрип по всему подъезду.

Где же может быть мой участковый? Тут мне на ум пришел Пашкаи способ, которым мы с ним покинули дом, избегая пристального внимания Гризли.Здесь, кстати, тоже есть подвал. И я заторопилась туда.

Дверь была плотно закрыта, но не заперта. Я потянула ее насебя, боясь, что она заскрипит, но, видимо, Ковалев о ней заранее позаботился.Вниз вела лестница, освещенная тусклой лампочкой. Я спустилась, все еще держакроссовки в руке, осторожно выглянула из-за угла: впереди в темном коридореедва угадывался силуэт Ковалева. Мне стало ясно, что он собирается делать — вконце коридора окно, правда, забранное решеткой, но почему-то я была уверена,что Алексей Дмитриевич и об этом позаботился. Так и есть, решетку он снял иприставил к стене, легко подтянулся и выбрался на улицу. Я заспешила к тому жеокну. Если не потороплюсь, в ночной темноте я его потеряю.

Через минуту я уже лежала на асфальте и оглядывалась, чутьприподняв голову. Джип Гризли стоял на углу. Его напарника навернякаинтересовала дверь подъезда и окна квартиры участкового, но и меня они приизвестном старании могли заметить. Я откатилась в кусты и приподнялась. В тусторону, где джип, Ковалев идти поостережется, значит, ему одна дорога: в обходдома к парку. Я очень надеялась, что не ошибаюсь. Обула кроссовки и,согнувшись, побежала к парку вдоль кустов.

Ковалева нигде не видно, я уже готова была взвыть ототчаяния и тут увидела, как от ближайшего дерева отделилась темная мужскаяфигура и юркнула в узкий проход между оградой парка и кустами. То, что фигуране Ковалева, мне стало ясно сразу, но выть от отчаяния я себе отсоветовала иустремилась следом. Вскоре мой преследуемый перемахнул через низкую оградупарка и на мгновение оказался на освещенном участке. Бейсболка, вместо рубахи вклетку, которая была довольно светлой, темная ветровка. Ну, понятно. То-тофигура сразу показалась мне знакомой. Прижимаясь к стенам домов, Пашкаосторожно продвигался вперед. Он за кем-то следил. То есть не за кем-то, а заКовалевым, ясное дело. Самого Алексея Дмитриевича я не видела. Просто следовалаза Пашкой, боясь к нему приближаться, чтобы он меня не заметил, но оченьнадеялась, что парень участкового не упустит. А уж я точно не упущу Пашку. Такмы и двигали в темноте друг за дружкой.

Ковалев так же, как и я, предпочитал дворы, а япорадовалась, что он идет пешком, а еще попросила у господа удачи — в томсмысле, чтоб Алексей Дмитриевич не передумал и не воспользовался транспортом.На такси он вряд ли поедет, но у него могла быть где-нибудь припрятана машина.Если так, то я останусь с носом. Надеюсь, Пашка тоже. Поймать такси в это времядовольно трудно. Куда мы направляемся, я понятия не имела. Время шло, и мы шли:Ковалев за каким-то своим делом, Пашка за Ковалевым, я за Пашкой, точно визвестной сказке. Пашка нырнул в очередной двор, а меня посетила догадка,потому что впереди я увидела кладбищенскую ограду. «Все дороги ведут наверх, ккладбищу», — мысленно процитировала я строки, написанные Светкой. И в этотмомент увидела Ковалева — он вошел на кладбище через пролом в стене. Следоммелькнул еще один силуэт, я заторопилась и вскоре тоже была за оградой. Впередитропа, освещенная луной, и ни души. Куда ж все подевались?