Ковалев лежал лицом вниз. Он чуть приподнялся и повернул комне голову.

— Парень догадался, кто ты, — сказала я, кивнув засвою спину. — И ты его убил.

— Твой приятель — паршивый киллер, — хриплоответил Ковалев. — В моем кармане фотография настоящего Рагужинского ПавлаИльича. Думаю, его труп найдут не скоро. Твой приятель киллер, но я его неубивал.

— Кто тогда? — усмехнулась я.

— Человек, которого ты называешь Стрекоза.

— Неудачная выдумка. Стрекоза мертв.

— Откуда такая уверенность?

— Стрекоза мертв уже три года. Питерское убийство —последнее в его списке.

— Ты так уверена, потому что…

— Потому что я убила его, — сказала я резко.

— Ну, конечно, ты же «охотник». Я узнал об этом еще вПитере, поэтому и уехал. Стрекоза жив. И он в этом городе.

— У нас есть немного времени, — сказала я. —За тобой скоро приедут, и мы больше не увидимся. Я хочу тебе сказать: ясожалею, что в конце концов нашла тебя. И я очень сожалею, что ты оказалсятакой мразью.

— Ты уже звонила им?

— Конечно. В твоих интересах, чтобы они приехали какможно скорее, потому что если наш друг Гризли заинтересуется, что мы делаем накладбище, будет хуже. Их не устроит твой арест, они хотят проделать с тобой тоже самое, что ты с твоими жертвами.

— Ты ошибаешься, девочка. Ты даже не представляешь, какошибаешься! Помоги мне, и я тебе все объясню.

— А я все уже знаю, — ответила я. — Тыпрекрасный актер, но.., но этого мало, чтобы обмануть женщину, которая когда-тотебя любила. Мне все не давала покоя мысль, что я не замечаю очевидного. Апотом все встало на свои места. Все началось с фотографий убитых мужчин. Онибыли чем-то похожи. Они были похожи друг на друга.., и на тебя. Рост, строениетела.., цвет глаз. Я думаю, у тебя тоже найдутся следы пластической операции, япыталась их разглядеть, да крохотные шрамы под волосами не видно. У тебя былхороший хирург, кое-что подправил — и вот уже другое лицо.

— Послушай…

— Ты появился в городе два года назад, у тебя ни родни,ни близких. Имитатор звонил лишь тогда, когда тебя не было рядом. Ты не хотел,чтобы я ехала к Агнессе в тот вечер, а потом позвонил Авдотьеву и вынудил егоубить женщину. Ты был этой ночью на кладбище. Даже то, что ты так старательноизбегал моих объятий, теперь тоже понятно: рассчитывать на то, что я тебя неузнаю в постели, глупость. На это даже твоего мастерства не хватит. Участковый— хорошее прикрытие.

— Точно. Как и твое. Должен сказать, у тебя паршиваяработа. Когда-нибудь ты это поймешь.

— Кто-то должен останавливать таких, как ты.

— Ну, конечно. Старая песня. Подумай, чем киллер наслужбе у Отечества отличается от обычного? Не жди от Родины наград, и на пенсиюу нас тоже не выходят.

— Может, у меня не лучшая в мире работа, но я невспарываю людям животы, как ты, чертов психопат.

— Я же сказал, ты заблуждаешься. Скажи на милость,зачем мне понадобилось везде таскаться с тобой, привлекая к себе всеобщеевнимание?

— Иногда приходится рисковать.

— Я охранял тебя.

— Ага. Особенно в машине, с удавкой в руках.

— Ты считаешь, это был я?

— Я уже сказала, ты хороший актер. Мне понадобилосьочень много времени, чтобы узнать в тебе своего бывшего любовника.

— Ты заблуждаешься, — снова повторил он. — Тыпоймешь это, когда успокоишься и решишь немного пошевелить мозгами. Но будетпоздно. В вашем ведомстве скоры на расправу. У меня к тебе просьба: будьосторожна. Он жив, и он идет по твоему следу.

— Зря ты надеешься, что я помогу тебе смыться, —покачала я головой.

— А я и не надеюсь, — усмехнулся он. — Это нетвои друзья подъехали?

Я выпрямилась и увидела четверых мужчин, которые шли к намот сторожки. Впереди невысокий мужчина в сером костюме и куртке нараспашку.Павел Иванович. А за глаза его называют у нас просто Иваныч. Добродушный с видудядька. Правда, добродушия в нем — кот наплакал. Увидев меня, он вроде бы вздохнулс облегчением.

— Как ты? — спросил сердито.

— Скверно.

— Ты же сказала, что поехала в этот город по личнымделам?

— Кто знал, что личное дело так обернется? —пожала я плечами. Мужчины рывком подняли с земли Ковалева.

Иваныч повернулся и долго смотрел в его лицо.

— Это ты, — сказал хмуро, а Ковалев засмеялся иответил:

— Рад, что вы меня еще помните.

— Не могу поверить, — с печалью покачал головойИваныч. — Глаза. Глаза остались прежними.

— Не сомневался в вашей наблюдательности, —язвительно сказал Ковалев и повернулся ко мне:

— Подумай над тем, что я сказал тебе. И будь осторожна.

— Уведите его. И пришлите кого-нибудь забрать труп.

— Я думаю, это Чайка, — кивнув на крест, сказалая, когда Ковалева увели.

— Тогда нам повезло, — ответил Иваныч и улыбнулся. —Хорошая работа. Поздравляю.

— Если не возражаете, я тоже отбуду.

— Конечно. Встретимся через недельку, когда ты немногоотдохнешь.

Я уныло брела к своей машине. На душе было скверно. Никакогонамека на радость победы или хотя бы удовлетворения. В голове настойчиво билисьего слова: «Ты ошибаешься, девочка, ты даже не представляешь, как ошибаешься».Я бы хотела поверить. Очень хотела. Но поверить я не могу, я могу лишьобманываться. Горько, что человек, которого я любила, оказался зверем. Горько,что остановить его пришлось именно мне. Но поступить по-другому я не могла. Ине потому, что моя работа — останавливать таких, как он. Я выбрала эту работу,потому что таким, как он, нет места среди людей.