— Она же просто исчезла. То есть труп ее нашли несразу, и Авдотьев очень беспокоился, не зная, куда она делась. Меня к нейпослал, я у двери постоял, позвонил несколько раз — никто не открывает. И яназад вернулся. Вечером вместе поехали. Ключ от ее квартиры у него был. Я такойчудной квартиры сроду не видывал. Он в компьютере у нее пошарил, потом тайникнашел. А там фотки. Эта сучка засняла, как мы на кладбище покойников кромсали,разговоры записала на кассету и много чего.., еще собрала. Авдотьева чутьинфаркт не хватил.

— То, что нашел в тайнике, он забрал с собой?

— Конечно.

— Ясно, — вздохнула я. — А в папку положилэнциклопедию по черной магии, скачанную из Интернета.

— Он приказал девку найти, и мы искали. Да не там. Мыискали живую, а ей к тому моменту уже кишки выпустили.

— Почему ты думаешь, что ее убил кто-то другой, а несам Авдотьев?

— Потому что видел, как он бесился. Вы правы, онЯрового боится. И если бы эта дура статейку в газету из собранных материаловтиснула… А когда ее убитой нашли, он вроде бы как понять ничего не мог. Потомстали болтать о вице-губернаторе, потом о маньяке, и он вдруг успокоился. Мужикон осторожный, со Светкой нигде не появлялся и был уверен, что менты на него невыйдут, до его дел не докопаются.

— Но об их отношениях знала Агнесса, — напомнилая. — И она была убеждена, что убил Светлану Авдотьев.

— А что она еще могла подумать? Авдотьев считал, чтоона будет молчать. Бабка чокнутая, запуганная. Но когда ты к ней таскатьсяпринялась, он решил, что это опасно.

— И ее убили, — кивнула я. — Сердце вхолодильник положить — чья идея?

— Почем я знаю? Не моя, уж точно. Под маньяка работали,чтоб все как со Светкой.

«Кажется, и правда Авдотьев не причастен к убийствуСветланы, — думала я. — По крайней мере, о Стрекозе он не знал,оттого метка в виде креста отсутствует на трупе Агнессы. Для Авдотьева метка неимела никакого значения». Я уже собралась везти страдальца в больницу, как онвдруг сказал:

— А еще ему звонил кто-то…

— Что значит «кто-то»? — разозлился Ковалев, дотого момента в беседе практически не участвовавший.

— Откуда мне знать? Какой-то тип. При мне звонил. ИАвдотьев очень испугался.

— О чем говорили, не слышал? — спросила я.

— О тебе, — помедлив, ответил парень. Мы сКовалевым быстро переглянулись. — Он велел отыскать девку, назвал номер имарку тачки.

— Авдотьев его как-то называл?

— Нет. И чувствовалось, что он его боится. Я еще оченьудивился.

— Это не мог быть Яровой?

— Нет, конечно. Его голос я бы узнал. А этот говорилточно придушенный. Ясно, что голос нарочно изменил. Я думаю, он Авдотьевашантажировал. Оттого он его и боялся.

— Чем он мог его шантажировать?

— А что, нечем? Да одни эти покойники… И Агнесса.Парней кто-то мог выследить.

— Когда он звонил? — уточнила я.

— Сейчас соображу.

Юра сообразил, а я задумалась. Если он не ошибается, то,выходит, звонили в тот день, когда я посещала приют возле кладбища. Я вспомниласвои ощущения тогда… За нами кто-то следил, и этот кто-то не Гризли.Присутствие Гризли холода вдоль спины у меня не вызывало. Гризли ни к чемузвонить Авдотьеву с требованием выяснить, кто я такая. Значит, в поле зренияэтого человека я попала случайно. В какой момент? И я подумала о ВадимеАркадьевиче. Что, если, с теплотой отзываясь о брате, он не гнушался егошантажировать? Правда, тогда мы еще не успели побеседовать с ним, но в «Белыхоблаках» я к тому моменту уже побывала. Вот и измененный голос. Голос… Явспомнила типа, что подстерегал меня в машине… Юра очень точно подметил: голоскакой-то придушенный. Мог это быть Вадим Аркадьевич? Теоретически мог. Если онотличный актер, наверное, мог. Но он не мог изменить внешность в ближайшие тригода, следовательно, имитатор кто-то другой. А почему, собственно, пластическаяоперация? Бандиты Строева уже дважды совершили ошибку. А если они ищут не там ине того?

Юра молчал, Ковалев выжидающе уставился на меня, а ясообразила, что чересчур углубилась в свои размышления.

— Ладно, поехали в больницу, — сказала я.

Вместо того чтобы обрадоваться, Юра вдруг перепугался.

— Знаете что… Может, вы меня все-таки отпустите? А я ужкак-нибудь сам.

— Чего сам? Ты забыл, что у тебя брюхопрострелено? — накинулся на него Алексей Дмитриевич. — Ерунда,конечно, но лучше показаться врачу. И насчет дружков твоих я не шутил. Онинепременно поинтересуются, где ты был. И не поверят, что ты молчал. Следовательно,решат тебя на всякий случай укокошить. А если ты дашь показания, надобность вэтом отпадет. К тому же ты будешь под охраной.

— В тюрьме? — хмыкнул Юра.

— В тюрьме лучше, чем в могиле. Опять же, если врать небудешь, вполне возможно, дадут условно за помощь следствию, чтоб с дружками назоне не встретился. Поехали.

Это оказалось проще сказать, чем сделать. Поначалу все шлонормально, мы загрузились в «Ауди» и покинули гараж. Я не удержалась и спросилаКовалева:

— Гараж у тебя не из дешевых. Зачем он тебе, раз у тебядаже машины нет?

— Дружка гараж, — флегматично ответилКовалев. — А тачку он разбил осенью, вот и пустует. Я здесь картошкухраню.

— Серьезно?

— Конечно, — пожал он плечами. — У менясадовый участок недалеко от города, достался вместе с квартирой.

И в этот момент я заорала, потому что началась стрельба. Яне сразу сообразила, что происходит. Лобовое стекло моей многострадальной«Ауди» вдруг покрылось рябью. И тут же грохнул второй выстрел.

— Ложись! — рявкнул Ковалев, неизвестно, к комуобращаясь, и перехватил у меня руль. Раздался страшный грохот, машину занесло,но Ковалев каким-то чудом смог удержать ее на дороге.

— Что это? — завопил парень сзади.

— Граната, — серьезно ответил Ковалев. — Твоидружки передумали нас пугать.

Наверняка он прав. Авдотьев оценил ситуацию и надумалпокончить с нами. Неразумно, но что делать человеку, на котором висит убийство,потрясшее весь город.

— Звони ментам! — крикнул Ковалев и перебросилмобильный Юре, правой рукой придерживая руль.