постепенно стали проходить. Люди поняли, что всё дело было в найденном ими камне, и потому нарекли его святыней, воздвигли в его честь целое святилище и начали усердно возносить Дракону благодарственные молитвы за столь чудесный дар.

И однажды Сэйрю услышал голоса людей. Он явился им в сиянии лунной радуги – явления столь редкого и прекрасного, что весть о нём дошла даже до наших дней…

Уми и впрямь припомнила, что Великого Дракона часто изображали в ореоле белого свечения. Но ей всегда казалось, что то были облака, сквозь которые Дракон скользил по небу – она и подумать не могла, что речь шла о лунной радуге! Своими глазами Уми ни разу не доводилось видеть столь редкое явление, но она слышала, что появляется такая радуга только ночью, когда идёт дождь, а на небе сияет полная луна.

Должно быть, явление Дракона было поистине величественным, так что Уми вполне могла представить весь восторг людей, которым удалось узреть явление Владыки воочию. Хотелось бы и ей однажды хоть одним глазком посмотреть на эдакое чудо!

– Великий Дракон почувствовал, что святыней, на которую так усердно молились люди, был его давно потерянный глаз, – тем временем продолжал Дзиэн. – Но Сэйрю был милостив, и потому не стал отнимать у людей «чудесный камень». За столько лет, минувших со дня той достопамятной битвы, Дракон почти смирился с потерей глаза. Лишь священнику, который в ту пору присматривал за святилищем, где хранился «камень», Сэйрю открыл истинную тайну святыни и велел ему надёжно спрятать её.

«Ибо великой магией наделён мой глаз», – молвил Дракон. – «Способен он изменить судьбу живого и мёртвого, но опасен будет в руках недобрых. Будут искать его, будут пытать тебя и учеников твоих, но ни слова не говори им, и тогда моя магия защитит тебя…»

Дзиэн вдруг замолчал, уставившись вдаль. Уми и Ямада тоже молчали, размышляя над услышанным.

– Получается, этот отступник и впрямь искал глаз Сэйрю? – спустя какое-то время нарушил молчание Ямада. – Поэтому он сжигал оба святилища – чтобы Глаз, если он был спрятан там, проявил себя?

– Ты всё понял правильно, брат мой, – кивнул Дзиэн. – Отступник знал о том, что Глаз может проявить себя в пламени – ведь именно благодаря огню первые поселенцы Ганрю отыскали его. Знал этот колдун и о том, что глаз Дракона с давних пор хранится в самом старейшем святилище Ганрю и рьяно оберегается теми, кто служит там.

– Вы знаете, что это за святилище? – спросила Уми, хотя сердце уже подсказывало ей ответ.

– Разумеется, – печально улыбнулся Дзиэн. – В названии святилища уже скрыто послание для тех, кто хорошо знает легенды о Великом Драконе. Это святилище Луноликой Радуги. И я – последний хранитель глаза Сэйрю.

Вид у старика был серьёзным и не на шутку встревоженным. Морщинки больше не лучились возле тёмных и глубоко посаженных глаз священника – на лице Дзиэна не было ни намёка на улыбку. Выходит, он не шутил, и всё, рассказанное им только что действительно было правдой.

Вот только Уми с трудом верилось в то, что Великий Дракон – древнее и могущественное существо, один из четверых маморигами, богов-хранителей, – мог вот так запросто оставить людям свой глаз, наделённый столь могущественными силами менять судьбы живых и даже мёртвых. Как вообще, скажите на милость, можно изменить судьбу мертвеца? Неужели Глаз способен оживить усопших?

Существование подобных сил попросту не укладывалось у Уми в голове, но вслух своих сомнений она решила пока не высказывать. Вряд ли Дзиэн рассказал им всё, что хотел. Стоило выслушать старика до конца, прежде чем делать окончательные выводы.

– Почему вы рассказали нам об этом? – Ямада задал вопрос, который тревожил и Уми. – Как я понял из вашего рассказа, местонахождение глаза Дракона – это большая тайна.

– Была ею когда-то, – покачал головой Дзиэн. – Кроме меня, каннуси Кодо, да сохранит Владыка его душу, был единственным, кто знал о глазе Дракона. Поэтому мы оба понимали, что означал пожар в святилище Речного Покоя. Кому-то ещё стало известно о том, что глаз Дракона спрятан здесь, в Ганрю. И этот человек жаждет найти Глаз до такой степени, что не остановится ни перед чем, даже перед убийством. Святилища Речного Покоя и Поющих Сверчков были одними из самых старых в городе, так что неудивительно, что отступник решил начать именно с них. По-видимому, он не знал той легенды о Сэйрю, которую я рассказал вам, иначе он сразу заявился бы в святилище Луноликой Радуги. Но рано или поздно он доберётся до него, и в одиночку мне не удастся уберечь Глаз – я уже стар, и силы мои давно не те, что были когда-то. Мне некому передать тайну хранения Глаза – с каждым годом людей со способностями к колдовству рождается всё меньше, и потому за многие годы я так не сумел найти себе достойных учеников.

Но Дракон одарил меня своей милостью, и наши с вами пути сошлись тем вечером у сгоревшего святилища Поющих Сверчков. Да, я потерял старого друга, но вместо этого я отыскал вас двоих. Ты, Горо, был учеником пресветлого Гёки, и потому в твоей надёжности я не сомневаюсь. Как и в том, что ты возьмёшься обучать колдовству Уми, чтобы она впоследствии сумела разделить с тобой бремя хранителя Глаза...

– Минуточку, – решилась прервать старика Уми. – С чего вы взяли, что я вообще владею какой бы то ни было силой? Вы же сами говорили мне вчера, что она пробуждается не у всякого.

– Так и есть, – закивал Дзиэн и улыбнулся. – Но, если мои старые глаза не подводят меня, это уже не совсем твой случай. Сегодня твоя сила сияет ярче, чем накануне. Что же могло разбудить её?

С этими словами старик повернулся к Ямаде, словно ожидал от него каких-то пояснений.

– Вода, – только и ответил монах, на что старик закивал ещё более рьяно.

– Так я и думал, – проговорил он, ни к кому не обращаясь.

Уми с трудом подавила в себе назревавшее недоумение. Сейчас было не время выяснять всё, чего недоговаривали ей эти двое. Для начала стоило решить куда более насущную и важную проблему.

– Значит, вы хотите, чтобы мы нашли Глазу новое убежище, –проговорила Уми. – Спрятать его там, где колдун-отступник до него не доберётся.

Каннуси кивал в такт каждому