– Всё верно. К тому же, Горо точно знает, куда следует отнести глаз Дракона. Там до поры алчные искатели не сумеют до него добраться.

Ямада нахмурился. Похоже, он понял, к чему клонит каннуси.

– Я не смогу вернуться в обитель, – покачал головой монах. – Я бы и рад помочь, но мне туда дорога заказана.

– У обиды долгая память, но иногда следует вовремя отринуть её, чтобы она не мешала незамутненности нашего взгляда…

– Боюсь, что нынешний настоятель обители будет на этот счёт иного мнения, – усмешка Ямады отдавала неприкрытой горечью, и отчего-то Уми стало жаль монаха. Должно быть, он неспроста отправился в странствия – похоже и среди священных стен монастыря нашлось место зависти, подлости или даже ненависти. – К тому же у меня есть обязательства перед молодой госпожой Хаяси. Вы видели проклятую метку-тата́ри на её предплечье. Я дал слово, что помогу избавиться от проклятия, и до тех пор не могу покинуть Ганрю.

Татари… Так вот, как называется это колдовство. Отчего-то само это слово вызвало у Уми невольную дрожь, словно она ощутила всю заложенную в него злую силу, на пути которой она невольно оказалась.

Но сдаваться этой силе, как и проклятию, которое она несла в себе, Уми точно не собиралась. Она не была бы дочерью своего отца, если бы позволила врагу одержать над ней верх так просто.

Кем бы ни был этот-колдун отступник, он хочет отыскать Глаз. А раз так, то стоило по возможности усложнить ему поиски и тянуть время столько, сколько понадобится, чтобы снять проклятие. Чтобы Ямада смог с чувством выполненного долга покинуть Ганрю и надёжно спрятать глаз Дракона. А заодно и увести за собой тех, кто ищет Глаз и сеет смуту в городе…

Решение созрело так быстро, что слова слетели с языка быстрее, чем Уми успела сообразить:

– Значит, до той поры Глаз можно спрятать у меня дома.

Мужчины уставились на неё с изумлением, но Уми нисколько не стушевалась и с уверенностью продолжила развивать свою мысль:

– Во всём Ганрю вряд ли сыщется более надёжное место, чем усадьба Хаяси. Её неусыпно охраняют не только люди моего отца, но и дзасики-вараси.

Услышав о домовом духе, Дзиэн с одобрением закивал.

– Добрый дух может стать хорошим защитником Глаза, – проговорил он. – Но ты точно уверена в этом ёкай? От них не укроешь такую силу, и некоторые духи могут попытаться завладеть глазом Дракона…

– Других ёкай, кроме О-Кин, Сана и вашего фонарика Бура в усадьбе нет, – пожала плечами Уми, решив пока умолчать о странных сущностях, обитавших в пруду. Ямада сказал, что это были не ёкай, поэтому упоминать о них пока не стоило. А если они надумают пробраться в дом, О-Кин мигом пресечёт такую наглость. – И если О-Кин я полностью доверяю, то Сан...

«Слишком безобиден», – хотела сказать Уми, но вовремя осеклась. А так ли это было на самом деле? Да, он был маленьким и совершенно не производил впечатление вероломного и опасного духа, но всё же Сан умудрился стащить железный корень из-под самого носа тэнгу. Да и на работу в балагане его прельстила перспектива владения чешуёй Дракона. Если Сан узнает о Глазе, вдруг он попытается завладеть им?

– Этого духа я знаю совсем недавно, и потому не могу за него ручаться, – честно призналась Уми. – Так что усадьба Хаяси оказалась не таким уж и безопасным местом для хранения Глаза, пускай и временного. Простите, что ввела вас в заблуждение.

Щёки горели от стыда. Ну кто тянул её за язык? Начала говорить, толком не разобравшись что к чему, и в итоге стала противоречить сама себе! Хорошо, что никто из клана Аосаки не видел её позора. Отец был бы ею очень недоволен.

Словно в знак утешения, каннуси слабо улыбнулся ей, но больше ничего не сказал. Ямада тоже молчал, должно быть, погрузившись в свои мысли. Лодчонка мерно покачивалась на волнах, сидевший на носу посудины мужик без устали махал веслом – они плыли против течения, и потому еле-еле продвигались вперёд.

На них медленно надвигалась громада моста Нагамити. В начале лета его выкрасили в красный цвет, но с того времени краска местами уже успела облупиться, отчего мост стал казаться грустной старой гусеницей, которой всё не под силу было переползти через реку.

– На самом деле, усадьба Хаяси – лучшее, что можно найти за столь короткий срок, – наконец проговорил Дзиэн. – Бура присмотрит за этим неблагонадёжным ёкай. Да и твой домовой дух, я думаю, тоже не останется в стороне, случись что.

– К тому же я теперь буду рядом, – напомнил Ямада. – Если этот ёкай и впрямь замыслит недоброе, мы быстро сможем ему воспрепятствовать.

Уми с облегчением выдохнула: всё-таки ей удалось оказаться полезной. До поры Глаз тихонько полежит в каком-нибудь укромном месте – и никто в усадьбе даже не узнает о том, какое сокровище всё это время было у них прямо под боком!

Лодка тем временем развернулась перед самым мостом Нагамити и отправилась в обратный путь. Мужик отложил весло и теперь отдыхал, облокотившись на корму. Он то и дело с любопытством косился на своих пассажиров – похоже, до него и впрямь не долетало ни слова из их разговора. Колдовство Дзиэна работало на совесть.

– Есть ещё кое-что, что вам следует знать, – снова заговорил Дзиэн. – Когда Глаз покинет стены святилища Луноликой Радуги, он окажется очень уязвим. Приближается Обон, и в этом году первая ночь праздника придётся на Ночной Парад Сотни Духов. Все ёкай спустятся с окрестных гор, покинут свои тайные жилища и отправятся в путь, к Лесу Скрытой Силы, чтобы вознести почести княжескому роду Содзёбо.

– Я уже слышала это имя, – припомнила Уми. – Получается эти князья – тэнгу, раз они живут в Лесу Скрытой Силы?

– Насколько я слышал, в Лесу обитают не только тэнгу, но и многие другие сильные ёкай, – ответил Дзиэн. – Но насчёт правящего рода Содзёбо ты вспомнила правильно, они и впрямь тэнгу. Это очень древние, гордые и могущественные духи, правящие всеми ёкай Тэйсена вот уже не одно столетие.

– Удивительно, откуда вы столько знаете о жизни духов?

– Какое-то время назад случилось так, что я чаще общался с ёкай, чем с людьми, – печально улыбнулся старик. – Святилище Луноликой Радуги очень старое, и