я обнаружила, что мне не показалось: ноги у меня больше не было. А руки и оставшаяся нога затекли. Слишком туго меня привязали эти мужланы! Ну ничего! Вернусь, и мой Игорь им всем покажет!

Вокруг шипела плазма, в фактории раздавались выстрелы. Мне было так страшно, что я даже не сразу нашла в себе силы кричать. Просто извернула голову ещё чуть-чуть, пытаясь понять, что происходит внутри фактории.

А внутри всё заволокло дымом, мелькали какие-то сполохи… А потом я увидела этого похотливого кобеля Вано и его мрачного приятеля. Они вылезли на крышу общежития, сорвали какие-то маски с лиц и начали кашлять. Видимо, дым был страшно вредным.

За ними сунулся робот, похожий на осьминожку. Но эти два недоделанных героя сумели его прикончить и скинуть вниз.

Зато как приятно было смотреть, как на том месте, где они стояли, вспух плазменный шар!..

— Получите, сволочи! — обрадовалась я.

А затем прислушалась и поняла: без них вокруг стало совсем тихо. Больше ничего не взрывается, никто не стреляет… Мне вдруг стало страшно, и я закричала:

— Эй! Кто есть тут? — до чего противный язык, но приходится говорить на нём. — Отзываться!

Но никто не отозвался… Я полежала ещё, дожидаясь, когда развеется дым.

Но вокруг меня были только трупы, заваленные остатками стены. Один лишь маленький участок, на котором меня привязали, остался цел.

Никто не спешил меня развязать. Никто не мог помочь. И мне снова стало страшно. Потому что умирать от голода и жажды — это очень плохо! Очень!

Не звать же на помощь роботов, которые находились у леса. Их было так много! Может быть, всё-таки позвать?

Со стороны Алтаря доносился тихий, почти неслышный гул, но потом затих и он. Из низины выбралось несколько осьминожек. Они полетели к своим. И я поняла, что они улетают насовсем. И собираются меня бросить.

Я закричала снова! Изо всех сил!

Одна из осьминожек подлетела ко мне, протянув манипулятор к голове. Я даже завизжала от страха: мало ли, чего ей надо. А она зафиксировала мне голову, сжав её — и меня тряхнуло, как от электрического разряда… Раз, второй… В голове стало как-то очень тесно и больно.

Но через несколько секунд осьминожка всё-таки отпустила меня.

— Убейте меня! Освободите меня! — взмолилась я.

Но роботы полетели прочь, попискивая о чём-то о своём. И тогда я завыла от тоски…

Я ревела и ревела… Рыдала до самого рассвета, думая, как со мной все несправедливо поступили. А потом забылась, дёрнула обрубком ноги… И потеряла сознание.

Крохотулечная недоглава 29. Натурально, объяснительная

Дневник Листова И. А.

Вероятно, пятьсот двадцатый день. Но всё же приятно вернуться домой…

Я ещё толком не успел прийти в себя, как крышка репликационной капсулы открылась. А затем раздался недовольный голос Кукушкина:

— Вано! Ты вот вообще не торопишься, как я погляжу!

Прикинув примерное расстояние до Иваныча, я решил хотя бы для виду возмутиться:

— Э-э-э! Это частная капсула! И я вообще-то тут слегка голый!

— Ничего, я не из этих! — буркнул мэр. — Вылезай давай! Чего там разлёгся?

Стоило мне выбраться из-под кровати, где и стояла моя репликационная капсула, как надо мной нависло лицо Кукушкина.

— Ууу, так вот ты какой, подкроватный монстр! — не удержался от подколки наш мэр.

И сунул мне под нос один из комбинезонов, которые ждали меня в хранилище капсулы.

— Я начислил тебе баллы за экспедицию, а ещё докинул за отключение Алтарей! — в этот момент сообщил мне СИПИН. — Но если не будешь покупать еду, одежду и другие предметы гражданского назначения, то они тебе и не понадобятся. Оружием и боезапасом ты будешь обеспечен надолго.

— Ну⁈ — уставился на меня мэр, уткнув руки в бока.

— Что «ну?» — не понял я.

— Рассказывай всё, что знаешь. Что видел? Что делал? Что происходит? — пояснил Кукушкин.

— Прямо вот совсем всё, что знаю? Ну согласно одной из теорий, вначале было слово, и слово было… — начал было я.

Кукушкин чуть не задымился: покраснел, распыхтелся, и я подумал, что у него сейчас пар из ушей пойдёт.

Но не пошёл. Кремень! Сумел найти цензурные слова в ответ:

— Вано, если ты сейчас же не… Короче, рассказывай давай!

— Вот, Иваныч, натурально, сам хочу знать! — ответил я, натягивая одежду прямо на липкое после клонирования тело. — СИПИН!

— Ты мне на СИПИНа всё не вали! — отрезал Кукушкин. — СИПИН, что мог, рассказал! Это от тебя я ещё ничего не слышал, кроме речей в духе отца Фёдора! Покусал он тебя, что ли?

— Ничего он меня не кусал! — возмутился я, поправляя комбинезон. — Можешь сам у него спросить, когда приплывут. А насчёт СИПИНа… Обидно, кстати! Тебе-то он рассказал. А мне вот ни хрена ещё не рассказал, между прочим!

— Так, ты давай рассказывай! А потом будешь СИПИНа расспрашивать! — настаивал мэр.

А я подумал-подумал, да и решил выложить ему всё, как на духу.

Всё, что думаю об этом:

— А вот хрен тебе! Пока сам не разберусь, ничего не скажу!

— Как хрен⁈ — не поверил Кукушкин. — Мне хрен⁈

— А кому⁈ — удивился я, оглядываясь и показывая, что вроде бы больше некому.

Но всю красивую картину испортил Русый, который радостно вломился в спальню и полез меня облизывать. Совсем, как обычный пёс.

— Уоу-уоу-уоу! Русый, что за нежности? — не поверил я, но не удержался и потрепал его за уши, глядя в глаза. — Привет, парень! Я по тебе, дурню, соскучился, между прочим!

— Вано! Ты в душ пойдёшь? — раздался голос Кэт из-за двери.

— Не, я