Заметка была злющая, но хозяин ею явно дорожил и даже заламинировал – вот до какой степени! Коллекционер был явно собой доволен.

Дальше была ещё одна перетянутая резинкой пачка крошечных вырвывок об убийствах и пропажах. Самая большая была с ладонь, прочие – вовсе с палец, вырваны кое-как, будто ничего не значат рядом с заламинированной статьищей про шарлатана. Пропажа, труп, пропажа… А это что? «Вандалы за еду»: «Сегодня в Подмосковье была задержана группа граждан Таджикистана. Все они обвиняются в том, что, похитив инструмент, пробурили яму на скоростном участке Берёзового шоссе. Есть жертвы. Эти же граждане несколько раз валили растущие вдоль дороги деревья, перекрывая путь автомобилям. Все они утверждают, что работали по заказу неизвестного, который расплачивался с ними пирогами и компотом. Ведётся расследование».

Я вертел в руках этот исторический документ и не знал, что и думать. Наверное, все родители на свете рассказывают детям, что жили в нелёгкое время, когда было нечего есть, нечем лечиться, нечего носить… Но я же смотрел фильмы, читал книги и учебник истории, я ничего такого не заметил, поэтому и не верил… Дурак. У меня ж у самого полный рюкзак извинительных консервов для бродяг. Голод никогда не будет побеждён.

…Ещё одна пропажа, пожар… В основном в деревне – господи, какая же она была большущая! Но были и городские. Маленькие, небрежно вырванные заметочки – вот всё, что осталось от этих людей. Может, он специально так выбирал, чтобы статья была не больше чем о нём самом? Да ну, ерунда, их редко пишут больше одной, только если найдётся убийца. Ну, или сам человек. Зато об убийце пишут целые фолианты…

– Блин, Людмила, где мы живём?!

– Здесь полагается пошутить?

– Не до шуток.

Один раз он чуть не попался. Всего один чёртов раз! Об этом было сразу несколько статей, запаянных в файлики для документов, скреплённые между собой весёлыми плетёными фенечками из разноцветных ниток. Эти фенечки меня убили. Они успели полинять и выглядели жалко, как застиранные старушечьи платки в заброшках, местами они совсем распушились, но ясно же, что они знали и лучшую жизнь. Господи, неужели их кто-то носил?! Ну пусть будет «нет», пусть лучше ему их кто-то подарил из деревенских подростков в благодарность за спасение от кикиморы, а шаман не стал носить, а скрепил ими свои чёртовы бумаги, а! Я не хочу думать, что их кто-то носил. Я не хочу думать, как они здесь оказались.

Статьи были уже 2006 года. Первая – с огромной ростовой фоткой: шаман в полный рост с длинной уже бородой, в рубахе навыпуск и странных штанах, где-то на фоне природы. «Деревенского шамана подозревают в убийстве. Остановим судебный произвол». «Житель деревни Берёзово, пропавший неделю назад, найден в лесу мёртвым с множественными ранениями. Жена убитого подозревает деревенского шамана, всеобщего любимца, Саныча. Якобы накануне пропажи её муж повздорил с колдуном, после чего они вместе ушли в лес. Сам шаман утверждает, что только проводил его до леса, чтобы обсудить по дороге их конфликт. Жители деревни характеризуют шамана как мягкого, доброго человека, который мухи не обидит, и не верят в версию об убийстве. Соседи уже начали писать петицию с просьбой не пускать дело на самотёк, расследовать тщательно и отпустить шамана на свободу. По делу ведётся следствие».

Какая-то непонятная чушь – что за множественные ранения? Были бы ножевые или пулевые – так бы и написали, а это… Я на секунду сам подумал: «А может, хищник?» – но тогда с чего бы этому маньяку хранить статью? «С того, что она про него», – ответил я сам себе. Парень явно был о себе высокого мнения. Заметочки собирал, шаманом себя провозгласил – и ведь поверили же ему!

Вторая заметка была открытым письмом прокурору, президенту и ещё кому-то, я не вникал. Меня больше задело, что три четверти статьи (она была на целую газетную полосу) занимали подписи. И какие подписи! Не «Люся Тряпкина, доярка», а «Елена Иванова, актриса»; «Иван Петров, председатель фонда чего-то там», «Василий Иванов, научный работник». Научный работник поразил моё воображение. Я сталкивался с этим странным феноменом, но всё равно не могу понять, как совмещаются в одном человеке научные знания и вера во всяких шаманов-шарломанов. Просили в открытом письме, понятно, освободить шамана и линчевать оклеветавшую его вдову.

Я уже с нетерпением отклеивал следующий файлик (он прилепился к соседнему, всё-таки они тут долго лежали). Мне хватило одного заголовка: «Справедливость восторжествовала: шаман на свободе. Он не хочет подавать в суд на оклеветавшую его соседку».

Не хочет он! Соскользнул – и глазом не моргнул. Ещё сцепленная резинкой пачка сообщений об убитых и пропавших. Бумага стала получше, в основном распечатки из Интернета, так же небрежно вырванные из больших листов…

И наконец пачка распечатанных постов в соцсетях: «Пропал человек». С фотки на меня смотрел старик – настоящий, с уже почти полностью седой бородой, выцветшими глазами. Он действительно был похож на шамана, каких рисуют в детских играх. Посты были разные: в разных соцсетях, от разных людей, чьи имена мне ничего не говорили, но везде был один и тот же снимок и один и тот же текст: «20 августа 2020 года не вернулся домой Сапрыкин Николай Александрович. Последнее время страдал провалами в памяти, мог просто забыть, где живёт. Если вы обладаете какой-то информацией о его местонахождении, звоните».

Вот так. Всё когда-нибудь кончается. Я пошарил на дне ящика, нашёл маленький чек из магазина: молоко, соль, гречка, ещё что-то. И ещё раз перечитал распечатанные посты. Отчего-то мне стало легче. Они последние в этой пачке жутких бумах, на них всё кончилось.

– Его ведь не нашли?

– Считается без вести пропавшим.

– Ага, ему было бы сейчас больше ста лет! – Я прямо развеселился. Шумно открыл другой ящик, вынул какой-то дурацкий свёрток пузырчатой плёнки, перемотанный синей изолентой.

– Как думаешь, Людмила, что это? Последний шаманский нож из необломанных?

– Упаковка пузырчатая используется для хранения и транспортировки хрупких и бьющихся предметов…

– Да знаю я! Фантазию прокачивай! Я спросил, как ты думаешь, а не что ты там видишь!

– Розовый единорог-трансформер.

– Не очень…

Я легко снял древнюю изоленту, развернул плёнку. На колени мне выпал какой-то странный предмет. Кусок пластика старого образца какой-то нелепой формы, похожий на знак бесконечности – если бы не две ножки-подставки. Очки, ха-ха! Давненько я очков не видел, даже сразу не узнал. Когда увидел в первый раз в какой-то древней заброшке, пытался поставить их на дужки как на ножки. Я понимал, что это оптический прибор, но как-то же он должен устанавливаться…

Ещё я видел такие в школе на портретах известных людей, но там это совсем не воспринимаешь: мало ли какая была мода, какие там носили знаки отличия. Мать говорит, что я тоже когда-то был близорук и что операцию нам делали вместе. Я не помню. И не очень-то верю, если честно. И не верю, что она такое носила.