значит и аргумент не может приниматься историками всерьез. Во-вторых, это неимоверной сложности задача: ведь неизвестно, не отложилась ли в каком-нибудь архиве, в каком-нибудь деле какая-нибудь бумажка, при обнаружении которой произошла бы полная расконспирация. Это значит, что в нескольких крупных архивах должны были орудовать высококвалифицированные бригады с одной лишь целью изъятия документов. При этом если надо изъять один документ из дела, это нельзя сделать просто так – листы пронумерованы, есть описи. И даже после всего этого успех не гарантирован. К тому же такая гигантская операция, безусловно, была бы засвидетельствована работниками архивов.

Не объясняет эта гипотеза и «мелочей» вроде процедуры передачи поляков в распоряжение УНКВД и нахождения польских захоронений не в случайных местах, а именно на территориях спецобъектов НКВД (в Козьих Горах, Пятихатках, Медном), использовавшихся и для захоронения советских жертв 1930-х гг. Не имело смысла передавать поляков в местные УНКВД и сначала везти их для этого за сотни километров из лагерей военнопленных в Харьков и Калинин, чтобы лишь затем перевезти под Смоленск (или еще куда-то). Нормального суда над ними не было, тройка или же ОСО работали со списками заочно, их решения осужденным объявили бы постфактум в рабочих лагерях[1020]. Тогда как перевозка их к местам дислокации уже действующих спецобъектов для захоронений (чтобы не организовывать новые) вполне логична. Список нестыковок можно продолжать долго[1021].

Нет у отрицателей и сколько-нибудь доказательного ответа на простейший вопрос о том, кто именно из немцев расстреливал поляков в Катынском лесу. Иногда встречаются неясные намеки на причастность айнзацгрупп, потому что именно их было бы естественно привлечь к этому делу, а вовсе не строительный батальон или полк связи. Но сведения о таком расстреле, безусловно, появились бы в подробных регулярных отчетах этих бригад смерти. Соответствующие документы сохранились за интересующий нас период в полном объеме [1022] и затем были бы использованы советской стороной как неопровержимое документальное доказательство вины немцев. В отчетах подробно рассказывается об уничтожении евреев, коммунистов, партизан, но ни в одном из них нет никакого упоминания об уничтожении поляков около Смоленска.

Сумма перечисленных выше фактов иллюстрирует, почему для исторической науки на сегодня не существует каких-либо «версий» Катынского расстрела. Есть установленный факт расстрела НКВД весной 1940 г. по указанию Политбюро ЦК ВКП(б) под Смоленском, в Харькове и в Калинине, подтвержденный среди прочего:

• фактом полного исчезновения более 14 тыс. военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского лагерей весной 1940 г. (эти военнопленные не фигурируют ни в сводной или частной статистике УПВИ, ни в сводной или частной статистике в фонде ГУЛАГа в Государственном архиве Российской Федерации);

• официальными советскими документами высшего (включая решение о расстреле) и среднего уровня;

• показаниями бывших чекистов, участвовавших в организации расстрельной акции;

• результатами официальных советско-польских и польских эксгумаций в 1990-х гг.

Главной военной прокуратурой Генеральной прокуратуры РФ официально признано убийство НКВД польских военнопленных в Катынском лесу. В одном официальном письме ГВП указывается[1023]: «В начале марта 1940 г. по результатам расследования уголовные дела переданы на рассмотрение внесудебному органу – тройке, которая рассмотрела уголовные дела в отношении 14 542 польских граждан (на территории РСФСР – 10 710 человек, на территории УССР – 3 832 человека), признала их виновными в совершении государственных преступлений и приняла решение об их расстреле. Следствием достоверно установлена гибель в результате исполнения решений тройки 1 803 польских военнопленных, установлена личность 22 из них».

Число 1 803 – это сумма 1 380 тел, эксгумированных комиссией Бурденко в Козьих Горах в 1944 г. [1024], 13 тел там же в 1991 г., 243 тел в Медном под Калинином (Тверью) и 167 тел – в Пятихатках под Харьковом в 1991 г. То есть ГВП признала только советские и советско-польские эксгумации, проигнорировав эксгумации польские (тоже частичные).

Такое частичное признание, оставляющее обманчивое впечатление у неспециалистов, – иллюстрация двойственного официального подхода периода после 2000 г. (за исключением краткого периода после смоленской катастрофы 2010 г.): с одной стороны, не отрицается сам факт преступления, с другой стороны, заявления о нем формулируются так, чтобы релятивизировать или минимизировать его. Происходит своего рода подыгрывание катынским отрицателям, к рассмотрению основных аргументов которых мы переходим.

Три классических аргумента: пионерлагерь, немецкий шпагат, немецкое оружие

Утверждение отрицателей: расстрелы в Катынском лесу производились на том месте, где в 1940 г. был пионерлагерь

Никакого пионерлагеря на месте расстрела не было и быть не могло, поскольку на этой территории находился спецобъект с массовыми захоронениями жертв НКВД еще 1930-х гг. Это подтвердили и опрошенные старые чекисты[1025], и – в своих мемуарах – такой «враждебный» свидетель, как бывший начальник Смоленского УКГБ А. А. Шиверских, который утверждал, что поляков расстреливали немцы, а потому явно не искажал правду в пользу противника [1026]. Более того, это же подтвердили и раскопки под эгидой Российского военно-исторического общества, нашедшие на этом месте могилы сотен жертв 1930-х гг.[1027] Подтвердил отсутствие пионерлагеря и исследовавший этот вопрос известный негоционист, создатель сайта «Правда о Катыни» С. Э. Стрыгин, указав на манипуляцию топонимов в сообщении комиссии Бурденко, а также на то, что из показаний свидетеля Устинова следует, что пионерлагерь был в другом месте и что по показаниям еще одного свидетеля, которому он доверяет, территория была окружена дощатым забором вдоль Витебского шоссе и колючей проволокой в других местах[1028]. На основании доказанного наличия спецобъекта НКВД на месте расстрела можно также упрочить уже сделанный выше вывод о степени надежности советских свидетелей комиссии Бурденко, уверявших, что никаких ограждений там не было и гулять можно было везде.

Утверждение отрицателей: руки жертв были связаны немецким бумажным шпагатом

Версия о немецком шпагате возникла на основе первичных материалов комиссии Бурденко и основывается на показаниях свидетелей, выслушанных комиссией, многие из которых утверждали, что во время посещения могил в 1943 г. видели некие немецкие веревки/шнуры/шпагаты (в т. ч. бумажные). Однако если эти показания принимать всерьез, то аргумент о шпагате отпадает за ненадобностью, ведь именно советские свидетели и заявили о расстреле польских военнопленных немцами. Если же есть основания не принимать сообщения советских свидетелей о катынском убийстве (а оснований, как уже было показано, немало), то как их же рассказы о всего лишь веревках/шпагатах/шнурах могут помочь отрицателям? В материалах комиссии помимо прямых свидетельских показаний есть еще два интересных упоминания немецких веревок.

Среди дел комиссии Бурденко в недатированном анонимном тексте под названием «Осмотр могил»[1029] упоминается «тесьма или шнур немецкого происхождения», якобы найденные на единичных трупах. Этот текст не является официальным документом, написан он в неформальном полемическом стиле, хотя и явно осведомленным членом комиссии. Утверждение о немецком происхождении «шнура или тесьмы» в нем никак