В начале 1950-х Кембриджский университет располагал одной из лучших в мире кафедр английской литературы. Первенствовал здесь Ф. Р. Ливис (1895–1978), чей подход к литературной критике Льюис отвергал, однако Ливис не пользовался популярностью в Кембридже. Он нажил множество врагов, включая Генри Стэнли Беннета (1889–1972), члена колледжа Эммануэль, старшего лектора по английской литературе. Беннет, эксперт по университетской политике и компромиссам, был уверен, что Кембриджу требуется еще одна кафедра английской литературы, в дополнение к имеющейся профессорской ставке со стипендией Эдуарда VII. Эта новая кафедра, по мнению Беннета, могла бы полностью сосредоточиться на Средневековье и Возрождении. Что еще важнее, Беннет точно знал, кто должен стать первым главой этой кафедры — К. С. Льюис из Оксфорда, этот мощный и убедительный критик методов Ливиса. И Беннет оказался таким мастером внутриуниверситетских интриг, что добился своего.

Объявление о вакансии появилось 31 марта 1954 года, соискателям предоставлялся срок до 24 апреля[642]. 10 мая Беннет и еще семь старших членов университета собрались вместе, чтобы выбрать первого кембриджского профессора по кафедре английской литературы Средневековья и Ренессанса. Председательствовал на собрании вице-канцлер сэр Генри Уиллинк (1894–1973), декан Магдален-колледжа. Двое выборщиков были из Оксфорда: прежний наставник Льюиса по Университи-колледжу Ф. П. Уилсон и коллега, а также, несмотря на некоторые трения, все еще друг Льюиса Толкин[643]. На тот неудобный факт, что Льюис не подавал заявления на вакансию, комитет выборщиков предпочел не обращать внимания. Единодушно и с энтузиазмом все восемь человек решили предложить это место Льюису, а запасным вариантом признали Хелен Гарднер, в ту пору преподававшую литературу в оксфордском колледже Сент-Хильдас[644].

Уиллинк сам обратился к Льюису, предложил ему возглавить кафедру, подчеркивая историческую важность момента: все выборщики, писал он, «единодушно, с непревзойденной искренностью и теплотой приглашают вас стать первым главой кафедры, которая, как мы уверены, окажется весьма ценной для Университета»[645]. Очевидны были и преимущества такой вакансии для Льюиса: перебравшись в Кембридж, он не только освободился бы от ситуации, которую он, как было известно, находил для себя затруднительной, но и полностью избавился бы от обязанности преподавать студентам, смог бы посвятить больше времени исследованиям и творчеству. Да и оклад предлагался втрое больше.

С обратной почтой Льюис ответил Уиллинку — отказом[646]. Ответ этот озадачивает — и стремительностью, и сутью. С почти неприличной поспешностью Льюис отверг предложение Кембриджа, перечислив ряд неубедительных с виду причин для отрицательного решения. В частности, ему показалось не с руки переехать в Кембридж и лишиться услуг своего садовника и помощника Фреда Паксфорда. К тому же он староват для новой кафедры, пусть поищут более молодого и энергичного человека.

Льюис даже не удосужился уточнить условия, включая столь принципиальный для него вопрос о необходимости переезда в Кембридж. Ему также не пришло в голову, что кембриджские выборщики знали, какого он года рождения — для назначения на столь высокую должность возраст едва ли мог оказаться помехой.

На Уиллинка довольно слабые доводы Льюиса не произвели впечатления, хотя, возможно, он был задет тем, как поспешно Льюис отверг щедроты Кембриджа. Уиллинк снова написал Льюису и просил пересмотреть свое решение[647]. Льюис повторно ответил отказом. Уиллинку не оставалось никаких больше альтернатив — только предложить вакансию Хелен Гарднер.

Но Толкин был замешан из более крутого теста. Утром 17 мая он в присутствии Уорни завел с Льюисом откровенный разговор о причинах отказа. Быстро выяснилось главная проблема: Льюис имел неверные представления насчет обязательного проживания в кампусе. Он полагал, что ему придется перебираться со всем домом и добром в Кембридж, покинув любимый Килнс, Паксфорда и Уорни.

Толкин верно угадал, что в этом вопросе можно прийти к соглашению. Сразу после разговора с другом он написал два письма. Во-первых, он разъяснил Уиллинку, что Льюису нужно сохранить дом в Оксфорде, а в Кембридже предоставить университетскую квартиру, достаточно просторную, чтобы вместить большую часть его книг[648]. Во-вторых, он заговорщически известил Беннета, что Кембридж сумеет-таки заполучить Льюиса, несмотря на столь неблагоприятное поначалу развитие событий. Нужно лишь проявить терпение. 19 мая Льюис в свою очередь написал Уиллинку, желая прояснить ситуацию. Если ему в самом деле позволено будет сохранить дом в Оксфорде, а в Кембридже находиться в будни, он готов рассмотреть предложение.

Однако было уже поздно. 18 мая Уиллинк успел написать второму кандидату, Хелен Гарднер[649]. С опозданием он подтвердил: да, по правилам университета Льюис вполне может проживать в Оксфорде по выходным на протяжении семестра, а в каникулы и вовсе постоянно. Однако теперь проблема усложнилась: Уиллинк вынужден был информировать Льюиса о том, что письмо «номеру второму» — имя конкурентки Льюис так никогда и не узнает — уже отправлено[650]. Казалось, вопрос закрыт.

Но вопрос не был закрыт. 19 мая профессор Бэзил Уилли, один из членов комитета, выбиравшего главу новой кафедры, обратился к Уиллинку с конфиденциальным письмом. «Весьма вероятно», сообщал он, что Хелен Гарднер откажется от предложения[651]. Уилли не пояснил ни словом, откуда исходит такая информация и почему Гарднер склонна отказаться от предложенной кафедры[652]. Тем не менее он оказался прав.