Дочь смотрела на нее в ожидании, когда же та наконец хоть что-то скажет, и яростно обдирала кожицу у ногтя большого пальца. Это было ее невротической привычкой с детства. По ободранным кончикам пальцев можно было распознать, когда она страдала от стресса.

— Не обдирай! — сделала ей замечание Сабина, будто Ружа до сих пор была школьницей. — Хочешь поесть? — спросила она и увидела, как лицо девушки проясняется в несмелой улыбке.

Ружа кивнула. Сабина тоже улыбнулась.

Уже в кухне, взглянув на оставленную тарелку с деликатесами а` la Мариуш Зыгмунтович, она вспомнила о постыдной сцене, недавно разыгравшейся между ними. Встреча с дочерью на время вытеснила из памяти Сабины поведение писателя. Сейчас его действия казались ей гротескными, почти нереальными. Да и все, что с ней сегодня происходило, с таким же успехом могло быть фантазией уставшего ума, безумной галлюцинацией — и на какой-то миг она вполне серьезно предположила такую вероятность. Однако злая судьба тут же засвидетельствовала, что это вовсе не так: это был отнюдь не конец сегодняшних испытаний.

— Эй, добрый день! Ты там, Сабинка? — раздался громкий возглас у дома.

Они переглянулись. Голос был хорошо знаком обеим.

— Вы что, вместе приехали? — спросила Сабина, ощущая наплыв раздражения. Опять вокруг нее устраивают какие-то маневры — без ее ведома и согласия!

Но дочь отрицательно покачала головой.

— Нет, я понятия не имею, what’s going on[109]. — Похоже, она уже успела взять эмоции под контроль, раз вернулась к своему обычному стилю речи. — Я проснулась, вышла из дому и села в поезд до Гдыни, а дальше ехала автостопом. Я была одна.

— Ты ехала автостопом? Одна?! Как ты до такого додумалась?! — не удержалась Сабина, хотя было не очень подходящее время заниматься родительскими увещеваниями.

Пришлось ей подойти к двери и поздороваться с еще одним незваным гостем, надумавшим навестить ее именно сегодня: с бывшим мужем.

Тройной удар. Ружа, Анджей и бедняга Зыгмунтович — все собрались под крышей ее дома. «Что нас не убивает, то делает сильнее», — повторяла себе Сабина впоследствии, вспоминая об этом судном дне, но лишь тогда, когда прошло уже достаточно времени и она могла думать обо всем этом безумии немного спокойнее. А в тот момент, когда в дом вошел Анджей и принялся старательно вытирать ноги, ей стало дурно. Она испугалась, что просто не выдержит всего этого: упадет в обморок, станет жертвой сердечного приступа, за ней приедет «скорая» и заберет ее в отделение неотложной помощи, и лишь там она, быть может, получит наконец хоть капельку покоя. «Это что, звезды так по-дурацки встали, раз в тысячу лет, и теперь из космоса насмехаются надо мной?»

— Руженька! А ты что здесь делаешь? — выразил удивление, увидев дочь, Сабинин бывший муж.

— А ты? — ответила та вопросом на вопрос.

— Вот именно. Мне тоже хотелось бы знать, — вставила Сабина.

Анджей посмотрел на нее и распрямил плечи.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Это меня как раз не удивляет. Сегодня почему-то всем это понадобилось.

— Вижу, ты не в настроении, — немного помрачнел он. — Давай не будем дуться друг на друга, ладно? Если можно, я хотел бы предложить…

«Я сегодня и впрямь окажусь в дурдоме!» — кричало что-то у Сабины в голове, но сама она при этом сохранила непроницаемое лицо.

— Да, разумеется. Внимательно тебя слушаю. Будь любезен объяснить, что тебя ко мне привело, — невольно поддержала она обросший чиновничьими оборотами стиль речи бывшего мужа.

— Я хочу поговорить о нас.

— Что, прости? — Она подняла брови.

— В последнее время я много думал о нас.

— Наверное, я вас оставлю. — Ружа поднялась с дивана.

— Нет-нет, оставайся, милая. Тебя это тоже касается. Мы ведь семья, — энергично запротестовал Анджей.

Девушка бросила вопросительный взгляд на мать, но та пожала плечами: она понятия не имела, что происходит.

— Сабинка, прежде всего я должен признать, что здесь отличные места. — Он осмотрелся. — Просто чарующие. И этот воздух! Сразу дышится по-другому. Как йод чудесно воздействует на человека! У меня будто крылья выросли! Вы тоже это чувствуете?

— Анджей, может, перейдем к делу? — Сабина изо всех сил старалась не проявить растущего в ней гнева.

— Да-да, уже перехожу к сути, уже перехожу. — Он нервно сглотнул. — Видишь ли, все эти перемены… Столько всего произошло! Будто буря прошла над нашей жизнью. Не знаю, согласишься ли ты со мной, но после таких переживаний наступает наконец день, когда нужно подвести итоги. Для меня такой день недавно наступил.

Он погрузился в раздумья, а Сабина мысленно молила о самообладании, чтобы не взорваться.

— Но, с вашего позволения, подробности моих личных итогов я пока что опущу, — наконец проговорил он.

«Слава тебе, Господи!» — подумала Сабина. Похоже, небо решило проявить к ней немного милости.

— Важно другое: к каким выводам все это меня привело? Сабинка, — обратился он к ней, широко разводя руки жестом проповедника или политика, вышколенного спецами по языку тела, — я думаю, мы должны воссоединиться.

— Хорошо, я все-таки уматываю, пока! — бросила Ружа и ускользнула на улицу, хотя на этот раз запротестовал уже не один ее родитель, а оба: Сабина ясно понимала, что общение с бывшим мужем тет-а-тет неминуемо станет очередной неприятностью сегодняшнего дня.

— Анджей… — после долгого молчания заговорила она. Левый висок отозвался пронизывающей болью. Она коснулась этого места, пытаясь его помассировать. — Как тебе это в голову пришло? Мы ведь перевернули страницу, каждый из нас пошел своей дорогой. И ведь у тебя есть эта твоя… Добрава или Доброслава…

— Доброхна была ошибкой, — насупился он. — Ужасной ошибкой. Эта девушка оказалась не такой, как я думал. — Его лицо исказила гримаса боли. — Нам хочется верить, что все люди добры и честны, но это не так. Увы. Поэтому ставку нужно делать на стабильные ценности, правда ведь? Все надежное строится годами. Поверь, разочароваться в другом человеке так легко! Ты кому-то доверяешь, и вдруг — трах-бах! — измена! Разочарование! Потеря доверия! А ты остаешься один, брошенный, с болью в сердце… И задумываешься, а стоило ли оно того.

«Вот здесь я не могу с ним не согласиться», — с горечью подумала Сабина.

— Анджей, мне действительно очень жаль, что у вас не получилось… — осторожно заговорила она.

Позже Ружа, которую отец посвятил в подоплеку финала его love story[110], дополнила имеющуюся у Сабины информацию: оказывается, во время большого Фестиваля реконструкционных групп в Грудзендзе Доброхна не устояла перед чарами одного молодого и, в отличие от Анджея, не уступавшего ей ростом подхорунжего из полка пехоты Надвислянского легиона. Привела Ружа и слова опечаленного любовным разочарованием отца: «Она предала не только меня — она предала все, что нас объединяло! Недрогнувшей рукой отбросила прочь Средневековье, словно половую тряпку! И все ради чего? Ради девятнадцатого века? Ради наполеоновской эпохи? В голове не укладывается, каким лживым существом может оказаться женщина!»