* * *

Я почти мурлыкала от удовольствия. Южная кухня выше всяких похвал. Воздушный десерт был изумительным, я зачерпывала маленькой ложечкой, и с упоением смаковала, чувствуя, как медовые нотки тают на языке, и раскрывается мягкий ореховый привкус.

Божественно!

– … Вайю… – Геб явно звал не в первый раз.

Я промычала в ответ, и зачерпнула ещё одну ложечку.

Великолепно!

Раньше Таджо не был таким идиотом. Это же он учил меня видеть аналогии, проводить параллели, искать подобное подобному, строить взаимосвязи, и находить логику в самых нелогичных, на первый взгляд, вещах.

А теперь? Резко поглупел? Если он не догадается, я буду очень разочарована.

Или… он просто не такой умный, каким будет через десять зим. Не такой сильный, не такой уверенный в себе и не такой спокойный… и я просто не хотела этого замечать.

Мысль бодрила. То, что Шахрейн может быть обычным человеком, со своими слабостями и недостатками была…новой.

Тупой. Шахрейн.

Я звонко расхохоталась так, что на нас обернулись с соседних столиков – южные сиры укоризненно покачали головами, а Геб досадливо цокнул.

Проблема не в нем – проблема во мне. Это я видела его таким же, как и десять зим спустя. Я. А не он. Шах ещё не стал таким…

– М-м-м… – я зачерпнула ещё ложечку – десерт внезапно стал значительно вкуснее, слаще и насыщеннее.

– Вайю! – Гебион подвинул мою чашку к себе по столу. Так, чтобы я не смогла достать. – Пожалуйста, это важно.

– Слушаю. Только верни десерт.

Геб досадливо вздохнул и вернул пиалу ко мне обратно.

Он вздыхал с самой Академии – когда я решила пообедать в кофейне, вместо того, чтобы сломя голову нестись на Арену. Ведь «сир Тир сказал сразу на Турнир».

Но я лучше знала Кантора. Уверена, он предпочтет лицезреть сытую и умиротворенную Блау, благодушно воспринимающую новости о проигрыше – а в том, что мы продули всё, что могли за сегодня, сомнений у меня не было никаких. Чем злую и голодную сиру.

Геб вздыхал, допрашивая, почему мы побежали – неслись сломя голову по лестницам Академии, потом летели быстрым шагом по улицам почти квартал, пока не нашли подходящее место.

Чтобы взбодриться? Потратить энергию, которая бурлила внутри? Внятного ответа на этот вопрос я не знала, просто знала, что бежать на тот момент – это самое инстинктивно верное, то, что нужно было делать.

Бежать – было правильно. И мы – побежали.

Лидсу я сказала, что очень хотела сладкого. Хотела так сильно, что просто не могла ждать.

– Про накопители, – опять заныл Геб. – У тебя, как у наследницы, столько дел… задачи клана, учеба, дела… зачем тебе отвлекаться на артефакты?

Я вытащила ложечку изо рта и с подозрением покосилась на Лидса.

– Давай… давай с этого момента схемы буду рисовать я?… я настаиваю!

– Нет, – я зачерпнула ещё десерта и медленно, смакуя, облизнула ложку. – Ты не нарисуешь так, как я… или… ты хочешь сказать, что я рисую…плохо…м-м-м?

– Нет! Вайю, – Геб мучительно подбирал слова, – так как ты… эм-м… так как ты, совершенно точно не нарисует никто! – нашелся он, наконец. – Но я делал заготовки почти декаду и… накопители стоят денег… больших денег… поверь мне…. тебе… схемы…

Я с любопытством наблюдала за тем, как он краснеет – кончики ушей заалели, но подбородок он выдвинул вперед упрямо – за свои артефакты будет стоять до победного.

– … я буду честен с тобой. До конца! – выдохнул Лидс, как перед прыжком в воду. – Вайю. Иногда нужен близкий человек, чтобы сказать… взгляд со стороны… чтобы сказать…я тебе очень сочувствую… очень… сочувствую, но…

– Но… – протянула я с интересом.

– …схемы – это не твое! Определенно.

* * *

– Проиграли, – констатировала я умиротворенно, устроившись на своем месте – между Фей-Фей и Маршей, на втором ряду – они потеснились быстро и …сразу отвернулись в разные стороны. Не разговаривают? Уже успели поругаться?

– Как ты догадалась, Блау? – съязвила Фейу.

– О, это было не сложно, – я отобрала веер у Фей-Фей и начала обмахиваться – после обеда стало очень жарко. – У сира Костаса покраснел кончик носа, и подрагивает нижняя губа. Вот так, – я смешно спародировала, но никто даже не улыбнулся. – Кантор хмурится так, что кажется сейчас грянет гром и пойдет дождь, хотя в Хали-баде не сезон дождей… хаджевцы, – я покосилась в сторону, прикрывшись веером, – лучатся самодовольством, но не ликуют. Выводы? Мы проиграли в чистую, а гении из сопредельного Керну града взяли одно из мест… но не белую мантию.

– Сира очевидность…

– Записи? – я проигнорировала ворчание Фейу и обернулась к Фей – должна же я знать, как проиграл цыпленок. Сестра вздохнула и согласно опустила пушистые ресницы – записи будут.

– Сир Садо… завалил Костаса, – тихо проговорила Фей. – Его голос был решающим…

– Злопамятная тварь, – пробормотала я тихо.

– Что? – Марша заинтересованно повернулась к нам.

– Творец не выдержал сияния начинающего творца…

Фейу хмыкнула.

– Леди Тир подала апелляцию, и сейчас общается с судьями, – продолжила Фей-Фей.

– Бесполезно, – выдала я, резко схлопнув веер, и Фейу согласно кивнула, в подтверждение моих слов.

– Ничего не бесполезно, – глаза Фей-Фей воинственно сверкнули, – суждение было явно предвзятым.

– Кто выиграл? – я обратилась к более спокойной Фейу.

– Мантию забрали столичные.

– Бес-по-лез-но, – я легонько ударила Ву по плечу. – Не когда тут второй Феникс в качестве наместника. Столица просто не может позволить себе проиграть…

– Но, Вайю!

Фейу закатила глаза и пробормотала что-то вроде «наивная идиотка».

– В любом случае есть ещё завтрашние дисциплины – живопись и каллиграфия.

– Мы проиграем, – это произнесли мы хором с Маршей. – Уже проиграли.

– Если бы участвовала я, – Фейу распрямила плечи, – у Севера был бы шанс, но не сейчас.

– Несомненно, – язвительность в голосе сестры можно было бы разливать по фиалам в качестве яда. – Напомнить, кто взял мантию по живописи на последнем школьном Турнире?

– Напомнить, по какой причине ты не участвуешь? – сладко откликнулась Фейу.

– Напомнить, по какой причине не участвуешь – ты? – парировала Фей-Фей.

– Стоп! Стоп-стоп-стоп, – я наклонилась вперед и попала под перекрестный огонь гневных взглядов. – Давайте я лучше расскажу, как я провела время в Академии…