С первой же страницы он понял, что Моськаснова оказалась права: чухня редкая. Да такое кто угодно написать может, дажелучше. Ну, с другой стороны, женский детектив, чего тут особого ожидать? Речьшла о какой-то бабенке, которая шляется по Парижу, влюбляясь то в одного, то вдругого мужика. Оба оказались наемными убийцами. Весь роман дамочка спасалаодного от другого, нагородив кучу никому не нужных глупостей.

Иногда Димку аж мутить начинало от всей этойчепухи, он поднимал голову и недоверчиво вглядывался в авторшу, которая сиделав нескольких метрах от него, держа на коленях сумочку с ананасом, исосредоточенно смотрела в окно, за которым все быстрее сгущалась тьма изаметала метель.

Может, она надеялась там высмотреть замыселбудущего романа? Честное слово, Димка услугу людям окажет, избавив их от новыхпроизведений этой писательницы. А может быть, когда-нибудь... О, класснаямысль! Когда-нибудь, на старости лет, он сам напишет детектив о том, каксовершил убийство, которое так и осталось нераскрытым. И уж эта книжка будетполучше той, которую он сейчас держит в руках! – Станция Киселиха,следующая Линда!

Народ начал подтягиваться к дверям – этотперегон был не слишком длинный. Писательница не трогалась с места. А можетбыть, подобраться к ней в суматохе выхода? Нет, народу не столь много, чтобыпотом удалось уйти незамеченным. Этот вариант развития событий Димка непродумал, ну и ладно, будем работать по первому плану.

За окнами замелькали станционные огни,писательница встала – и как-то так вдруг получилось, что она оказалась оттертаот Димки, причем все пассажиры волокли какие-то мешки, сумки, рюкзаки, тележки,загромоздили ими проход, Димка никак не мог выбраться... Писательница уже шлапо перрону, а он все еще торчал в середине вагона. А вдруг до отхода автобусаостались какие-то минуты? Вдруг писательница уедет, а он останется? Конечно, онможет ее найти и в Маленькой, но задача непомерно усложнится!

Димка вскочил на сиденье и, перепрыгивания содного на другое, в минуту оказался у дверей. Ввинтился в толпу, выскочил наперрон – ага, вон она!

Теперь он держал дистанцию, которую сократилтолько у самого «пазика». И почти поверил, что все сложится именно по егоплану, как вдруг несколько мужиков с сумками обогнали его, оттеснили, так что,когда он ворвался в «пазик», место рядом с писательницей уже оказалось занятокаким-то угрюмым квадратным дядькой в воинственной бороде.

Писательница смотрела в окно, а на ее коленях,конечно, лежала сумочка с ананасом.

Растерянный Димка плюхнулся на сиденье чутьпоодаль от писательницы, это сиденье единственное оставалось пока свободным,или, если желательно, устраивайся в первом ряду, откуда писательницу и неразглядишь. Сзади тоже имелось одно место около какой-то бабы в толстеннойнекрасивой дубленке, облезлой, некогда песцовой шапке и с огромной сумкой,больше ее самой. Но рядом с этой жутью Димка сидеть не захотел.

Вообще все здесь были с какими-то уродскимисумищами. Что можно волочь в таких огромных баулах?! Да, ничего не скажешь,народ подобрался в этом автобусе – один к одному, деревенщина сплошная, а кто жеще будет жить в деревне, кроме деревенщины? Димка ненавидел таких –захлопотанных, зашоренных, зашуганных жизнью. У него родители совершенно такиеже, даром что жили не в деревне, а в Жердинске... да разве это город, одноназвание!

Ужас, целый час тащиться до Маленькой в этойквашеной массе, каждую минуту дергаясь из-за того, что дело поворачиваетсясовсем не так, как должно было повернуться.

Димку аж затрясло от этой нескладухи. Черт, нупочему он был уверен, что все сложится так, как он напланировал? И никакогозапасного варианта не предусмотрел. Наверное, надо было в электричке, в толпена выходе шпокнуть ее. И был бы уже сам себе велосипед...

Так, погоди, не дергайся, Диман. Не всепотеряно. Может быть, еще и выпадет удобный случай в пути. А главное – она жеедет в Маленькую. Глушь, деревня, темные улицы... Она пойдет туда, куда ейнадо, ты – следом. Еще и лучше, в Маленькой-то! Не понадобится туда-сюдамотаться, переодеваться, маскироваться... Сделал дело – и свободен.

Бесхозный труп останется лежать в сугробе,присыпанный снежком.

А вдруг она пойдет не одна, вдруг ее кто-товстречать явится? К кому-то же она едет в Маленькую, да?

Значит, будет два бесхозных трупа.

Да хоть три!

Димка вдруг ощутил неодолимое желание вскочитьи начать стрелять в писательницу, а заодно и в тех, кто попытается емупомешать, остановить, задержать его.

Интересно, чем она так насолила Гному, этадамочка? Вряд ли он заботится о том, чтобы никто не заложил милиции ДимкуЛямина! У Гнома какой-то свой интерес в этой смерти.

Вообще-то хорошо было бы Гнома пришить, а неэту писательницу. А еще лучше – их обоих. Чтоб никто больше не пугал Димку, неугрожал его безопасности, его свободе.

Между тем все сиденья в «пазике» оказалисьзаняты, появилась кондукторша, собрала деньги, раздала билеты и выскочила изавтобуса, который тотчас тронулся.

Прошло некоторое время. Выехали из Линды.

Что делать, что делать?!

Вдруг впереди началось какое-то движение, имужик, сидевший рядом с писательницей, выбрался в проход.

Димка приподнялся. Может, он раздумал ехать исейчас выйдет? И Димке удастся прошмыгнуть на его местечко – типа, он простопомирает, как хочет с писательницей познакомиться!

Нет, не успел. Мужик подошел к следующему рядусидений и сказал какому-то дядьке в серой куртке, сидевшему с краю:

– Слышь, братан, пересядь на мое место, а? Мнес друганом надо пообщаться. А ты с хорошенькой девушкой посиди.

Это он про писательницу – хорошенькая девушка.Слепошарый! Ну да, в автобусе полутемно. Какая она девушка?! Какая онахорошенькая? Во деревня, полный отстой!

Серая куртка кивнула и послушно пересела.

Невезуха, вот невезуха! Ну почему друганбородатого сидит не рядом с Димкой! И что теперь делать, люди добрые?

* * *

Алена подождала, пока ее новый сосед поудобнееустроится, посмотрела на него и негромко сказала:

– Здравствуйте, Иван Антонович. Или можно безотчества?

Предполагалось, он сейчас вытаращит глаза иначнет заикаться. А он и бровью не повел:

– Да, конечно, можно без отчества, но как выменя узнали?

Вот это реакция... Впору самой глаза таращить!Нет, нельзя упускать инициативу!