«Логично. Не „Палас“ же, не „Хилтон“», – сыронизировал мысленно Сергей Игоревич.

Оформился быстро; Любовь Петровна расплатилась с администраторшей и напомнила ему:

– Значит, без пяти три здесь встречаемся и идем в ресторан.

– Хорошо, хорошо… А далеко?

– Ресторан? Да вон он, за той дверью.

– М-м, – Сергей Игоревич кивнул, – удобно.

В первую минуту в гостиничном номере, даже в таком, откровенно говоря, убогеньком, напоминающем комнату в общаге, у него всегда возникало чувство, что свернет горы. Сейчас скинет ботинки, вставит зубную щетку в стаканчик над раковиной, откроет ноутбук и будет работать, работать. Один, в тишине, в чистой, без хлама, комнате.

Но вот рука тянется к пульту телевизора, непреодолимо хочется прилечь на кровать. Тело тяжелеет, и Сергей Игоревич чувствует, как он устал. Не от чего-то устал определенного, не от дела, а так, глобально. Как молодежь говорит: по жизни.

Старость – это, наверное, не столько болезни, а именно усталость. Старым можно стать и в тридцать лет, а можно оставаться молодым до шестидесяти и дольше. Вон сколько по возрасту стариков, на деле же – этакие моторчики… Хотя ничего дельного эти моторчики не производят. Так вертятся вхолостую… Да и другие тоже. Жужжат, вертятся, а толку-то…

Сергей Игоревич пошевелился на кровати, и та жалобно заскрипела. Не пружинами или панцирем, а деревянными стыками каркаса… Задвигался активнее, и скрип стал громче, из жалобного превратился в умоляющий: не надо, не надо…

– М-да, и кровать уставшая.

Переключал каналы, не замечая, что́ там появляется и исчезает на экране. Уговаривал себя подняться, достать из сумки папочку с набросками статьи о говорах Сапожковского района, которую давно уже надо было написать.

Никто эту статью не ждал, нигде ее не заказывали, но… Зря, что ли, в позапрошлом году он три раза побывал в этом углу Рязанской области, объездил два десятка деревень и поселков?

В каждом населенном пункте свой говор, свои словечки, обороты… Одна фраза – «пойду куплю хлеба» – звучит настолько по-разному, самобытно, оригинально, что и не сразу поймешь ее… Ведь интересно же, и нужно это зафиксировать.

«Надо, надо», – соглашался с собой Сергей Игоревич, а глаза вяло искали, чем бы отвлечься. Книги, телевизор, Интернет.

И сейчас, лежа на ноющей кровати, он уговаривал себя заняться статьей, а сам переключал программы. И минуты сгорали одна за другой, и всё ближе подходило время обеда.

Вот уже третий час. Теперь надо уговаривать себя не писать, а побриться. Побриться уговорить оказалось легче.

Ровно без десяти три, свежий, бодрый, Сергей Игоревич спустился в вестибюль гостиницы.

Любовь Петровна была не одна, а с высоченным, метра под два, бородатым – курчавые с седыми прядями волосы от самых глаз спускались на грудь – мужчиной.

– А это Дмитрий Абрамович, – представила его. – Он и явился, так сказать, инициатором вашего приглашения.

– Очень приятно. – Сергей Игоревич протянул великану руку, тот крепко, но явно вполсилы ее пожал.

– Дмитрий Абрамович живет в селе, – далее прозвучало какое-то нерусское название, – фольклорист, краевед, защитник коренных народов.

– Вы, может, подумали, что я из этих, – одышливо перебил женщину великан. – Так нет, ни капли.

– Не из кого? – улыбнулся вежливо Сергей Игоревич.

– Ну, не из этих, не из евреев.

– Хм. Почему мог подумать? Вовсе не думал…

– Ну, отчество-то такое, да и защищают коренных они в основном. Я из староверов. Отец, Абрам Феодосьевич, еще держался, а я так… Но и он понимал, имя дал человеческое хоть… Сейчас возрождаются староверы, но, я считаю, смех это, театр. Ушла старая вера, да и всякая из души уходит…

– Понятно, – изобразив грусть, покивал Сергей Игоревич. – Может быть, за столом поговорим?

– А, да-да. Извиняюсь.

Меню было богатое, разнообразное, но официантка сразу сказала, что лучше заказать комплексный обед. Остальное будет готовиться около часа.

Последовали ее совету.

– А насчет пропустить по капельке? – прогудел вкрадчиво великан-краевед.

Он после этого, в лоб, разговора о евреях стал Сергею Игоревичу не очень-то симпатичен. Правда, желание выпить перевесило:

– Я не против.

Любовь Петровна забеспокоилась:

– Может, после мероприятия?

– Да мы не водку же. Коньячка.

– По сто граммов коньяка, – подтвердил Сергей Игоревич.

– О, само оптимально!.. Так вот, – великан устроился на стуле удобнее, – бесполезно, считаю, возрождать прошлое. Мы уж всё… Развращены всем. А малым помогать – надо. У них запросов-то: не мешайте, и всё. Вот наши думают, что это капризы – тундру не трогать, трубы не класть. А на деле олень не пойдет через трубы, эти полосы, распаханные вездеходами да вахтовками. Он лучше с голоду сдохнет… Ему чистая тундра нужна.

Принесли простенькие салаты – кружочки огурцов, политые майонезом, – и графинчик с коньяком.

– Любовь, будешь? – занес великан коньяк над пузатой рюмкой.

– Нет-нет, рабочий день!

– Как знаешь. Я считаю, не повредит.

– Не искушайте…

Только выпили и захрустели огурцами – в зал вошла молодая женщина. Ничем вроде не примечательная, но Сергей Игоревич сразу поймал ее взгляд и задержался на нем. Вернее, последовал за ним. Взгляд был беспомощно-ищущий, неустойчивый.

Он знал, что так вглядываются близорукие люди, попадающие в просторное помещение. Сто раз сталкивался с этим взглядом, но всегда, особенно если это был взгляд молодой женщины, девушки, чувствовал волнение. Словно бы это ищут его…

– О, вот и Еленка, – обрадовался великан. – Елена Юрьевна, мы тут!.. Обещала приехать и, вишь, не подвела.

– Я, Дмитрий Абрамыч, вообще не подвожу. А когда подвожу – хочу этого и заранее даю понять, – подходя и протирая тряпочкой очки, ответила молодая женщина. – Холодрыга какая, стекла матовые за пять секунд…

Протерла, надела очки, поздоровалась с Любовью Петровной и, как показалось Сергею Игоревичу, мельком, небрежно, – с ним.

– Присаживайся, пообедай, – пригласил Дмитрий Абрамович. – И вот тебя как раз фужерчик дожидается.

– С удовольствием. Машину припарковала, зарегистрируюсь потом.

Она сняла синюю, с меховой полоской на воротнике куртку, осталась в сером свитере, голубых джинсах, но не в обтяжку, просторных… Впрочем, и под этой свободной одеждой было заметно, что фигура у нее неплохая, спортивная.

– Барышня, – крикнул великан официантке, – еще одну порцию, пожалуйста… И, – сбавив громкость, – позволь, Елена Юрьевна, представить тебе Сергея Игоревича Палагина, филолога из Москвы…