какой-то замес – Ник задумался, для него как участника сражения было очевидно, но он не подумал, что сотрудники госпиталя владеют лишь частью информации и не могут критически оценить ситуацию. Он быстро перебирал варианты в голове.

– Слушай у вас окна выходят на поля, да?

– Не все – отозвалась Анри.

– Но ты можешь дойти до них и посмотреть да? В общем уверен, что можешь. Если ты увидишь, как Свиды бегут, не идут, а именно бегут с насыпи, значит самое время делать ноги, поняла? Ни тогда, когда они уже будут мимо госпиталя проходить, потому что это уже поздно, а когда уйдут с насыпи. Поняла? – Анри думала, насколько часто она сможет выходить из операционной и смотреть в окно. Это будет выглядеть как минимум странно.

– А ты? – неожиданно спросила она – давай я дождусь тебя? – Ник засмеялся.

– Меня, да, я забегу за тобой после шести и пойдем прогуляемся под луной среди Рауков, ага, конечно – смех прервался, до него дошли слова Анри, она хотела дождаться, его, именно его. Он твёрдо посмотрел ей в глаза пытаясь прогнать вдруг нахлынувшее волнение – Там меня ещё наши встретят и расстреляют – глаза Анри расширились, про расстрел она не поняла, но не стала вдаваться в подробности.

– Но кто-то же из Свидов побежит? Ты же сам сказал, значит и ты – у нее не было времени и настроения реагировать на его очередной сарказм.

– Мы будем отстреливаться уходя, это другое. Тебе надо уйти раньше.

– Машин почти нет, тут раненных человек тридцать, два дня не вывозили. Есть только грузовые, их много, но всех туда не погрузим, это машины снабжения, нам не разрешат ими пользоваться. И есть ещё пара легковых, одна командирская, вторая стоит тут уже третий месяц, я даже не знаю на ходу ли она, да и затолкать туда всех и ещё и персонал, невозможно – рассуждала в слух Анри. Ник понимал ход её мыслей. Он с ужасом и неким восхищением осознавал, что ей глубоко плевать, что будет с ней, а беспокоило лишь то, что будет с остальными. Он сам не особо задумывался, что будет с теми, кто едва ходит и теми, кто в самый неподходящий момент будет лежать на операционном столе, он боялся этих мыслей, так как сам каждый день был в шаге от такого положения. В уме он стал прикидывать, что у персонала будет около получаса, пока линия сместится с насыпи и дойдёт до госпиталя. Несколько раз он наблюдал как бросали лагерь пешком, кого-то несли на руках до следующего рубежа, а кого-то бросали, всё зависело от того, как долго Свиды смогут растягивать эту линии между насыпью и лагерем, чтобы сотрудники могли централизованно покинуть точку.

– В общем, главное сама вовремя уйди, всем всё равно не поможешь – сказал Ник и тяжело вздохнул, он не смотрел в лицо Анри, ему было отчасти стыдно за свои слова.

– Я уйду, когда уйдут все – строго сказала она – думаю это самое разумное решение, ни раньше, ни позже.

– Тогда скажи этим всем, когда нужно бежать, хорошо? У вас будет ровно минут тридцать, не больше, чтобы выдвинуться в направлении второго ряда, может они вам даже машины вышлют в помощь, но если вы двинетесь одновременно с нами, то большинство поляжет в огне, мы вас не сможем прикрыть – голос его звучал очень жестко.

– Хорошо, я поговорю с главврачом, не думаю, что нужно остальных посвящать в это – Ник молча кивнул. Анри подошла ближе и положила ему руку на плечо, Ник вздрогнул от прикосновения. Раньше она всегда видела в нем уже мертвого бойца, но с некоторых пор поймала себя на мысли, что теперь Ник был причислен в её голове к неумирающим существам, как и её сестра. Мозг противился мысли о его возможной гибели всеми силам. Анри скидывала это на её природное чутье, хотя на самом деле это была лишь хитрая уловка психики, которая не справлялась со всеми ударами судьбы и латала дыры чем придётся, даже глупыми суевериями.

– Ты не умрешь, не надо себя заранее хоронить – Ник злобно оскалился.

– Ой, да не нужны мне твои бабкины увещевания, я всё сам прекрасно понимаю – он скинул её руку со своего плеча и хотел было уйти, но где-то в душе сильно закололо. Грубил, как всегда, в такой момент, когда больше всего нуждался в поддержке и ободрении, а он ставил вокруг себя высоченный забор и от кого, от человека, возможно единственного в этом мире, кто спросил, что будет с ним. Он поднял глаза со страхом ожидая увидеть обиду, злобу или гнев, но Анри не обижалась, не могла она злиться на того, кого жалела, кому совесть поставила клеймо безобидности.

– Я уже убегала с полей, когда даже вторая линия прошла вперед, так что за меня не беспокойся, я ж бабка, знаю, что делать – она рассмеялась. Перед следующей операцией у нее ещё оставалось минут пятнадцать, которые она планировала потратить на перекус, но в итоге стояла здесь, в теплой весенней ночи со странным пареньком, за которого уже устала беспокоиться.

– Да, не пори чушь, такое невозможно – Ник с подозрением глянул ей в лицо, но там не было ни тени сомнения – как?

– Прошлой осенью нас бросили, также как и ты предсказываешь сейчас. Кто-то успел смыться, конечно, а мой пожилой хирург ну никак не мог оставить бойца на столе, до последнего боролся, но тот всё равно умер. Он меня успокаивал, говорил, что главное уйти до второго ряда. Но когда мы сунулись уходить, за окнами шла настоящая бойня и мы решили переждать. Выжидали до утра, потом я сдуру начала сумку собирать, зачем даже не знаю, скидала туда всё, что нашла в операционной, потом унеслась за своим рюкзаком. Хотя думаю это меня и спасло. Рауки второй линии стали шариться по госпиталю. Я спряталась в какой-то куче шмоток. Хирурга нашли. Не знаю, что с ним сделали, но тела его в операционной не обнаружила, может на улице убили, не знаю. Но в общем день я там пролежала, вот считай сутки как наши ушли, а я в самом эпицентре. Ну ночью я, конечно, ломанулась в лес, как дура с сумкой и рюкзаком, но честно бежать мне это не мешало. Потом – Анри замялась, история касалась того, случая о котором говорить не следовало. Она заглянула в глаза Ника, но так и