остальное предоставляли хозяева. Мадам Симс сама ничего не делала, зато любила командовать. Свои недовольства и обиды она высказывала матронам из ближайшего окружения. А сетовать было на что. У Александра Симса в Бас-Тере имелась другая семья. Жила она в домишке с тростниковой крышей, которая не спасала от тропических ливней, а ураганы и вовсе сносили ее напрочь. Наличие второй семьи было вовсе не редкостью, а скорее нормой для любого более-менее известного островитянина. Семья Симса настолько разрослась, что всех полуголых мальчишек и девчонок можно было пересчитать только в том случае, если бы они спокойно постояли на месте хоть минуту, но об этом приходилось лишь мечтать. Глава семейства порой даже не мог узнать своих отпрысков, когда видел их на набережной Принца Альберта или на проспекте Королевы Виктории. Когда их отец – белый, богатый, важный и легко впадавший в гнев – появлялся на пороге, они рассыпались по зарослям папоротников. Скуку – в особенности ту, которая владела миссис Симс, – нельзя путать с апатией. Миссис Симс была дамой с сильным характером и неуемной энергией, которая, не имея выхода, служила причиной неистовых вспышек ярости. Среди ее предков, пока те не занялись выращиванием сахарного тростника, были мореходы, авантюристы и пираты, однако она считала свое происхождение более романтическим.

Вест-Индские острова часто служили конечным пунктом и первой гаванью для кораблей, которые везли рабов из Африки. Здесь их выводили на берег, больных и едва живых, здесь же избавлялись от смутьянов, которых не могли усмирить ни побои, ни голод. Это были как раз самые сильные из молодых мужчин: даже истощенные, они шли по самой высокой цене на материковых рынках. Капитаны судов, однако, охотно продавали их на островные плантации, пусть и в ущерб себе. Кораблям предстояло еще несколько недель бороздить морские просторы, а эти люди, даже закованные в цепи, оставались опасными, поскольку распространяли волнения и беспорядки. Одним из таких непокорных был знаменитый Бель-Амадэ, принц ашанти, который много лет спустя стал героем баллад и легенд, а в 1759 году его продали на аукционе. Здесь Бель-Амадэ и жил, дожидаясь своего часа. Ему удалось заслужить такое доверие хозяев, что его сделали надсмотрщиком. Невольник замечательно пел, был очень веселым, обожал детей, и они платили ему тем же. Хозяин часто просил Бель-Амадэ спеть для гостей, и дамы внимали ему, потягивая шоколадный ликер из чашечек севрского фарфора. «Стан его был строен как кедр; в глазах его блистали молнии», – говорится в балладе о нем, и было у него сто детей, все королевской крови.

Подошло 19 марта, наступила ночь Святого Иосифа – ночь ярости, ночь длинных серпов. Дым, который поднимался над тринадцатью самыми большими плантациями острова, был виден с Мартиники. Сила внушения, которой обладал Бель-Амадэ, была настолько велика, что даже преданные хозяевам слуги – мажордом, повар, горничные и няньки – ничего не сделали, чтобы остановить резню. Ночь Святого Иосифа! О ней, конечно, вспоминали с ужасом, однако величественный размах восстания против угнетателей невольно заставлял задуматься, как это бывало после прочтения поэмы Мильтона. Раб порабощает рабовладельца, и через какое-то время гордый человек предстает полным глупцом. Бель-Амадэ схватили, кастрировали и подвесили на дереве так, чтобы умирал долго и мучительно. Прошло время, и им стали пугать детей, однако воображение людей не подвластно логике. Теперь вслед любому высокому стройному молодому человеку или девушке, блистающей красотой и здоровьем, говорили шепотом: «Y a là une goutte du sang du beau diable!»[52].

Однажды вечером, когда дамы сидели на веранде и обсуждали события ночи Святого Иосифа, Юстейсия, которой к тому времени исполнилось восемь лет, подошла к матери и шепотом спросила:

– Maman, est-ce que nous… Est-ce que nous?[53]

– Quoi? Quoi «nous»?[54]

– Est-ce que nous sommes descendues… de Lui?[55]

– Tais-toi, petite sotte. Nous sommes parentes de l’Impératrice. C’est assez, je crois[56].

– Mais, maman, résponds[57].

Мать обратила к дочери смуглое, обильно напудренное лицо, несколько мгновений пристально смотрела на Юстейсию, словно хотела сказать: «Конечно. Так и есть!» – но вслух произнесла:

– Tais-toi, petite idiote! Et mouche-toi![58]

Юстейсия Симс-Лансинг, а также ее дети, унаследовали от кого-то бешеный темперамент, страсть к свободе и за исключением Энн, уродившейся в отца, пикантную смуглость лица.

Александр Симс владел магазином, который располагался на набережной в Бас-Тере и торговал всякой всячиной. Все его дочери были красавицы, и только одна – умница. Как только это стало возможным, Юстейсия покинула общество на веранде и начала помогать отцу в магазине, а к тому времени, когда ей исполнилось семнадцать, взяла управление магазином в свои руки. Дела она вела с толком, но вот собственная красота превратилась для нее в тяжкое бремя и постоянный источник раздражения. Молодые островитяне и моряки всех национальностей буквально осаждали ее: каждая покупка затягивалась из-за притворных колебаний, ей шептали комплименты, признавались в любви, приглашали на свидания. Она одевалась строго и не давала воли остроумию; пренебрежения не испытывала и не выражала, просто держалась отстраненно, и вскоре заслужила прозвище Канкенез[59] – так назывались жесткие высокие воротники на мундирах французских офицеров, которые носили в XVIII веке. Они были такими тугими, что не позволяли нагнуть голову. Ее коммерческие способности сначала удивили, а потом обрадовали отца, поскольку позволяли ему отдаться своим амбициям: он получил должность в таможне, мог теперь щеголять целыми днями в форме и служить своему суверену.

Дважды в день выражение лица Стейси теряло суровость: сначала на ранней обедне, когда ее никто не видел, а потом поздно вечером, когда она отпирала дверь, за которой скрывалось белоснежное чудо ее приданого.

Юстейсия знала свое предназначение, знала, для чего пришла в этот мир: для любви, для того, чтобы стать женой и матерью. Поскольку достойных примеров брака, к которым могла бы стремиться, не видела, она придумала такой брак, выстроила воздушный замок. Птичка, вылупившаяся из яйца в темной комнате, сможет свить гнездо, если даже не видела его ни разу в жизни. Девушка собирала свое представление о браке по кусочкам из наставлений священников во время венчаний, из немногих любовных романов, циркулировавших по острову, из жизни супружеских пар, которые видела вокруг, полной усталости, апатии, унижений и в лучшем случае покорности с алтарных росписей. Некоторым дана способность постоянно и интенсивно источать «идеализм», как Bombyx mori выделяют шелковую нить. Юстейсия Симс собиралась отдавать и получать все богатства земли с помощью любви и ради любви, а также вырасти над собой; родить десятерых детей –