Тут из ворот вышел полковник Кобылинский.

– Подпоручик?! Прогуливаться изволите?

– Имею полное право. Или что-то произошло, господин полковник?

– Произошло! Этот придурок Никольский все вино царское разбил.

– Видел. Что с него взять?

– С кого-то ничего, а вот к вам, пожалуй, комиссары могут иметь вопросы.

– Ко мне? – удивился Кириллин. – По какому поводу?

– Панкратов сказал, что вас видели с каким-то мужчиной на соседней улице.

Кириллин вздохнул:

– Никуда не деться от этого всевидящего революционного ока. Пусть видели, и что?

– Кто этот человек?

– Отставной поручик Беркутов, георгиевский кавалер, потерявший руку в боях в Галиции и отправленный в отставку.

– Вот оно что! А вы его откуда знаете?

– Учились вместе.

– Этот Беркутов местный?

– Из Екатеринбурга, здесь у него сестра живет, замужем за адвокатом. Встретились, прошли домой, пообедали, выпили немного, вспомнили юность боевую.

– Употребление спиртного запрещено, подпоручик.

– Виноват, готов понести наказание. Или мне сначала пойти и написать объяснительную записку гражданину комиссару?

– Ступайте к себе. Панкратову я сам все объясню.

– Один вопрос, господин полковник.

– Да.

– За нами, я имею в виду офицеров отряда, постоянно ведется слежка?

– Нет. Просто Панкратов случайно оказался на той же улице, что и вы.

– Не видел. Жаль, что там был Панкратов, а не Никольский.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что с удовольствием набил бы морду этому кретину.

– По-моему, вы выпили лишнее, подпоручик. Я ничего не слышал, вы – не говорили.

– Но вы сами сказали, что Никольский – изрядная сволочь.

– Ступайте домой, подпоручик, и проспитесь!

– Слушаюсь, господин полковник!

Отправив Кириллина домой, полковник осмотрелся. Рядом никого не было.

– Не ты один с удовольствием набил бы морду Никольскому. Редкий подонок! – проговорил он.

Покровский встречался с графом Долговым на том же месте в Таврическом саду. Тот выглядел устало.

– Что случилось, Петр Петрович? Вид у вас какой-то больной. Неприятности на службе?

– Какой службе, Алексей Евгеньевич? Заседание в совете – разве служба? Если бы даже дело было в этом!.. Моя благоверная загуляла с комиссаром. Извините, я не должен был этого говорить, но не сдержался.

– Странно, по вашим же словам, Маргарита Юрьевна последнее время являла собой пример образцовой жены.

Граф вздохнул:

– Как всегда, играла. В ней пропал талант великой актрисы.

– Но это ваше личное дело, я вам в нем не советчик.

– Понимаю и не прошу совета. Будь что будет. Иногда мне кажется, лучше бы она совсем ушла. Однако я пригласил вас сюда не жаловаться на судьбу.

– Слушаю вас.

– У меня складывается впечатление, что Временное правительство долго не продержится.

– Почему?

– Большевики очень умело раскачивают ситуацию. У них на руках выигрышные козыри. Это заявления о прекращении войны на любых условиях, переделе собственности в пользу трудящихся масс и другие, позитивно воспринимаемые рабочими и крестьянами.

– Но ведь большевики летом потерпели сокрушительное поражение. Их лидер Ульянов с соратниками вынужден был покинуть Россию.

– Да, но сейчас ситуация меняется. Зараза большевизма все больше проникает в умы общества.

– Еще бы, ведь Ульянов предлагает мир. А нынче воевать никто не хочет. Потому как Временное правительство, по сути, сделало все возможное для разложения армии. Войска остаются на фронтах, но масштаб дезертирства впечатляет. Еще немного, и немцы без особых проблем начнут оккупацию России.

– В этот момент правительству надо бы принять кардинальные меры, однако Александр Федорович не поддержал намерения генерала Корнилова выступить на Петроград для подавления большевизма.

– Керенский допустил ошибку. Это был, пожалуй, единственный его шанс сохранить Россию, не допустить катастрофы. Но не думаю, что решения Временного правительства повлияют на поведение Корнилова.

– Тогда нам остается ждать кровавых событий.

– Кровь, Петр Петрович, прольется в любом случае. Те деятели, которые рассчитывали мирным путем захватить власть, просчитались. Они предполагали, что будет достаточно отречения императора, удаления из столицы великих князей. Тогда власть сама упадет им в руки. Петр Петрович, никакого отречения не было.

– Как это не было? Манифест об отречении был опубликован во всех газетах.

– Временщики опубликовали то, что сами и создали. Я присутствовал при этом, поэтому могу со всей ответственностью заявить, что государь не отрекался от престола.

– Это уже не важно.

– Приходится согласиться. Скажите, а где сейчас находится Ульянов?

– Поговаривают, что сейчас он в Финляндии, где точно, не скажу. Этого никто не знает, иначе его уже арестовали бы.

– А информация о том, что Германия финансирует большевиков, подтверждена?

– Прямого подтверждения, насколько я знаю, нет, но кому больше всех выгодна очередная смена власти в России? Причем такая, которая может закончиться выходом России из войны? Ответ очевиден: Германии. Следовательно, немцы не пожалеют денег, дабы свергнуть Временное правительство, призывающее к продолжению войны. Алексей Евгеньевич, в Петрограде тревожно. Хорошо вам, вы сидите дома и узнаете о событиях из газет. А мне приходится…

– Не вешайте нос. Что для вас изменится, если к власти придут большевики? Перейдете на их сторону и останетесь при своих интересах. Так сделают многие. – Покровский едва не сказал «предатели и подонки». – Какие новости по царской семье, Петр Петрович?

– Заслуживающих внимания – практически никаких. Семья продолжает находиться в Тобольске, под охраной. Ей ничего не угрожает. По крайней мере пока.

– Вы связываете безопасность государя и его семьи с Керенским?

– Не только. Но с Александром Федоровичем в первую очередь. Слава богу, сейчас в Петросовете не звучат требования суда над императором или помещения его в тюрьму. О нем вообще почти не говорят.

– Ясно. Держите, пожалуйста, меня в курсе событий.

Покровский не успел зайти в кабинет, как телефон издал сигнал вызова.

– Слушаю, – ответил князь.

– Алексей Евгеньевич? – услышал он женский голос. – Это Лиза Ступина.