слишком поздно рассказывать мне свою историю. Мне уже слишком поздно понимать все важные и незначительные эпизоды, что привели к созданию семьи, которая сейчас проживает в Америке. Наверное, мне даже слишком поздно объяснять Бабче, насколько она была важна для меня и насколько глубока моя любовь к ней.

Но мне еще не поздно изо всех сил упереться ногами в этот ковер и пожертвовать этой ошеломляющей тайне абсолютно все, что у меня есть. Лия – моя единственная связь с Эмилией, моя единственная возможность «понять Томаша».

«Иногда тебе приходится выламывать эту чертову дверь».

Я не могу уйти. Я просто не могу так легко сдаться. Я тяжело опускаюсь на стул для посетителей, стоящий у двери, и поднимаю взгляд на Лию. Она непонимающе смотрит на меня.

– Вам категорически нельзя здесь оставаться! – кричит она, не обращая внимания на растерянных пациентов, сидящих вокруг.

– Я никуда не уйду, пока вы не согласитесь поговорить с ней. – Я пожимаю плечами.

Мне неловко быть такой навязчивой. Я имею в виду, что когда-то давно… Что ж, я думала, что буду вести именно такую жизнь. В моей идеалистической юности я действительно думала, что стану журналисткой, раскрывающей глубоко запрятанные истины, женщиной, что непременно найдет способ рассказать истории, которые необходимо рассказать.

– Прекрасно, – говорит Лия и садится обратно за свой стол, снова надевает телефонную гарнитуру. Теперь она довольно убедительно игнорирует меня.

Спустя некоторое время мне пишет Зофия:

«С вами там все в порядке?? Прошел уже час, и я начинаю волноваться».

Я смотрю на Лию и ловлю на себе ее пристальный взгляд. Она тут же отводит глаза, но я надеюсь, это признак того, что я ее измотала.

«Лия отказалась помочь, так что я фактически устраиваю сидячую забастовку, пока она не передумает».

Зофия отвечает потрясенным смайликом, а затем немного погодя пишет:

«Дайте мне знать, если что-нибудь понадобится. Я жду в кафе через дорогу. И… удачи!»

Проходит еще час, потом еще. На кофейном столике рядом со мной нет ни одного журнала на английском, но я все равно листаю их все, стараясь всем своим видом показать, что меня совсем не беспокоит наше нынешнее противостояние.

Но внутри!

Я плавлюсь, как Эдди в его худшие дни. В моих мыслях – абсолютная неразбериха. Я пытаюсь переосмыслить все безрассудные действия, которые я предприняла, и почти каждое принятое мной за последнюю неделю решение, начиная с решения приехать сюда. Врачи приходят и забирают пациентов, и каждый раз они пристально глядят на меня. Посетители тоже пялятся, уходят на консультацию, потом возвращаются, еще немного пялятся и уходят.

Я чувствую себя так, словно нахожусь на сцене, на шоу – что-то вроде: «Как Элис Майклз теряет свое Достоинство в Чужой стране!»

Лия подходит ко мне примерно в полдень, и на секунду или две мне кажется, что я победила. Прежде чем я успеваю возликовать, она тяжело садится на стул рядом со мной и опускает голову на руки.

– Вы просто не можете здесь оставаться! – в отчаянии говорит она. – Вы кажетесь разумным человеком, поэтому я умоляю вас прекратить это. Мне нужно работать, Элис. Пациенты задают вопросы, и я не могу позволить вам продолжать здесь сидеть. Вы все равно не заставите меня передумать.

– Я никуда не уйду, пока вы не выполните мою просьбу, – спокойно говорю я и поднимаю подбородок, надеясь, что выгляжу как Бабча или даже как Келли, когда они проявляют фирменное упрямство. Взгляд Лии сужается, она выпрямляет спину.

– Хорошо, вы не оставляете мне выбора. Я была терпелива. Я несколько раз вежливо просила вас, а теперь предупреждаю. Это рабочее место, и если вы не уважите мою просьбу и не уйдете, у меня не будет другого выбора, кроме как позвонить в полицию, чтобы они выдворили вас.

Что ж, такого поворота я не ожидала. Я хмуро смотрю на нее.

– Лия… пожалуйста…

– Пять минут, Элис. И я звоню в полицию.

Я слышу, как мама подбадривает меня: «Иногда приходится выламывать эту чертову дверь, Элис». Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди.

– Гораздо более простым способом избавиться от меня было бы согласиться поговорить со своей бабушкой.

Лия рычит и топает обратно за свой стол. Она долго совещается со своим коллегой, а я в это время изо всех сил молюсь, чтобы угроза полиции была пустышкой. Я вижу, как она берет трубку, но притворяюсь, что не замечаю – потому что, возможно, она блефует, а на самом деле я постепенно добираюсь до нее, так что, очевидно, если я просто задержусь здесь еще немного…

Через несколько минут двери распахиваются, и в помещение входят двое полицейских. Они подходят к стойке, и Лия, нахмурившись, указывает на меня. Офицеры направляются ко мне.

– Вас попросили уйти, – резко говорит старший. – Мы дадим вам последний шанс сделать это добровольно. После этого мы выведем вас – и вы отправитесь прямо в нашу машину, а затем в наш участок, где вам предъявят обвинение в незаконном проникновении.

Я уверена, что они слышат мой тяжелый вздох, когда я поднимаюсь на ноги и киваю.

– Я ухожу. – Мой голос срывается на писк.

– И вот еще что, мадам, – говорит другой офицер, когда я беру свою сумку, готовая кинуться к двери.

– Да?

– Если мы увидим вас здесь снова, мы вас арестуем.

Я бросаю последний умоляющий взгляд на Лию, скрестившую руки на груди и наблюдающую за мной с каменным лицом, выскакиваю за дверь и возвращаюсь к машине Зофии. Оказавшись внутри, я падаю на сиденье и пытаюсь отдышаться.

– Вас что, только что хотели арестовать? – ахает Зофия.

– Почти, – выдыхаю я и закрываю глаза руками. – Не могу поверить, что я это сделала.

Мой гид заводит машину и уезжает с такой скоростью, которую можно описать только как головокружительную, но в рамках закона. Мы почти доезжаем до шоссе, когда она начинает хохотать, и я в конце концов тоже.

– Вы либо действительно полны решимости сделать это для своей бабушки, либо вы совершенно сумасшедшая. На данный момент я не могу точно определить, что из этого вернее.

– Я тоже, – признаюсь я, смех утихает. – Но все это было напрасно.

– Мы можем вернуться завтра, – предлагает она.

– Для чего? – спрашиваю я. – Прокатиться бесплатно до полицейского участка?

– Ну а как бы вы хотели провести завтрашний день? У вас есть еще какие-нибудь идеи? Она дала вам еще какие-то зацепки, чтобы продолжить поиски?

– Нет, – признаюсь я и снова