твоего друга. Хотят доказать самим себе, что они люди чести… Быть может, не первого сорта эта честь, но уж точно не последнего.

Улаам повернулся к Локон, дал знак сесть и протянул жестяную чашку. Это был прекрасный экземпляр. Судя по благородным шрамам, коих на поверхности наблюдалось великое множество, пользовались чашкой часто, но с любовью: ручка блестела от бесчисленных прикосновений заботливых пальцев. Локон вздохнула, села, приняла из рук Улаама чашку и сразу опустила на стол, чтобы чай подостыл.

– Послушайте, доктор, – сказала Локон, – Хак устроил заговор против меня. Пожалуй, мне следовало быть внимательней к нему, но случилось так, как случилось, и теперь я не могу просить, чтобы он помог нам проникнуть в башню Колдуньи. Выходит, моя миссия провалена.

– У тебя же есть полуночные споры, – напомнил Улаам. – Создашь полуночное существо, проникнешь в башню и отворишь дверь.

– Башня покрыта серебром, – возразила Локон. – В теле полуночной сущности я даже приблизиться к ней не смогу. Это по словам Хака. Правда, я теперь не знаю, можно ли хоть в чем-то ему верить. Но у нас есть проблема посерьезнее. Улаам, мне не одолеть Колдунью. Я даже не могу придумать, как незаметно высадиться на остров.

– Сдается мне, что Колдунья уже в курсе твоих намерений, – сказал Улаам. – Если учесть все, что я слышал о ней, вероятно, ей не терпится понаблюдать, как ты попытаешься прорвать ее оборону.

– А возможно ли… впечатлить ее настолько, чтобы она отпустила Чарли?

– Не думаю, – ответил Улаам. – Максимум, на что ты можешь рассчитывать: Колдунья сочтет твои потуги забавными и отпустит восвояси с каким-нибудь экзотическим проклятием.

– Получается, надежды нет?

– Ну…

Локон взглянула на Улаама.

– Пойми, я не могу вмешиваться в дела некоторых личностей. Таких, например, как ваша Колдунья, – сказал Улаам. – Но есть тот, кто не признаёт никаких правил. И он плывет на этом корабле. Его легко узнать по плавкам с ярко-красными блестками.

– Хойд? – спросила Локон. – Вы уже говорили, что он… не тот, кем кажется? Неужели Хойд и впрямь могущественнее Колдуньи?

– В подобных случаях невероятно сложно дать объективную оценку, – ответил Улаам. – Но конкретно в этом… Что ж, скорее да, чем нет. Если бы ты узнала, каков настоящий Хойд, ты бы сильно удивилась. Как бы ни забавляли нас фееричные эскапады нынешнего альтер эго Хойда, в действительности это совершенно другой человек. Не тот юнга, которого мы с тобой видим каждый день.

– В своем истинном обличье он ведет себя не столь вызывающе?

– Ну нет… Обычно фанфаронится еще больше, но это не мешает ему демонстрировать незаурядный талант, когда того требует ситуация. Если и существует на этой планете человек, способный одолеть Колдунью и спасти команду от гибели, так это Хойд. Локон, я не преувеличиваю. Когда наш дорогой друг в кричащих труселях чего-то хочет по-настоящему, он своего добивается. Во всем космере, наверное, лишь несколько таких персон, как Хойд, – кому под силу влиять на исторический ход событий в планетарном масштабе.

Хочу, чтобы вы знали: эти плавки с пайетками я приобрел задолго до того, как был проклят, и о покупке ничуть не жалею.

Локон обдумала услышанное и пригубила чай. Неслыханная храбрость! Я вот не пью ничего приготовленного Улаамом, пока не проверю на каком-нибудь комнатном растении.

– Если он такой могущественный, то как удалось Колдунье его заколдовать? – спросила Локон.

– Мм… Без понятия, – ответил Улаам. – Впрочем, мне это не кажется удивительным. Хойд очень способный, но он зачастую переоценивает свои силы. Могущественный человек, считающий, что он могущественней, чем есть на самом деле, обречен. Именно неумение провести границу между «могу» и «думаю, что могу» приводит таких, как Хойд, к катастрофическим провалам.

Что ж, признаю, в этих словах есть доля истины.

– И тем не менее я считаю, что произошедшее с Хойдом отнюдь не случайность. Если бы мне пришлось спорить на деньги или на что-то более ценное, например на мой любимый комплект ногтей, то я настаивал бы на версии, что Хойд намеренно позволил наложить на себя проклятие и сейчас испытывает трудности, которых попросту не предвидел, когда решался на этот отчаянный шаг.

– Но какой смысл? – спросила Локон. – Для чего это ему понадобилось?

– Я еще не решил для чего.

Объяснение показалось девушке неубедительным. Но на этот раз Улаам (к сожалению) был прав. Я и впрямь искренне верил, что к этому времени разберусь со своими неприятностями, однако все оказалось несколько сложней.

К счастью, я был уже близок к избавлению. Ближе, чем когда-либо. Потому что именно в этот момент Локон осенила самая блестящая идея за все время нашего путешествия.

– Так, может, мне не стоит сражаться с Колдуньей?.. – предположила Локон. – Может, надо как-то устроить, чтобы с ней сразился Хойд?

– Мм… А что, пожалуй, это может сработать.

Локон извинилась и задумчиво побрела к себе в каюту. Там она полезла под койку и вытащила сумку. Прошло немало времени с того дня, как она любовалась в последний раз своей коллекцией. То восхищение, что она испытывала раньше при виде этих чашек, никуда не делось, но теперь…

Теперь ей попросту некогда было восхищаться. Капитан Локон пользовалась только большой металлической кружкой. Чисто по практическим соображениям: если будет качка и кружка упадет со стола, она не разобьется.

Однако сегодня у Локон возникло желание осмотреть всю коллекцию чашек. Она извлекала их по одной и ставила на стол. Последними достала те, что прислал ей Чарли. Ее взгляд замер на чашке с бабочкой, парящей над океаном. Локон вспомнила историю, которую придумала в самом начале плавания. Ей тогда казалось, будто бабочка попала в беду. Не место ей над бескрайним царством спор, убеждала себя девушка. Разве могла эта бабочка по собственной воле оказаться в столь ужасном краю?

Однако теперь ситуация виделась девушке иначе. Вероятно, бабочка знает, чего хочет, и стремится к цели, какой бы недостижимой та ни казалась. Эта бабочка вовсе не самоубийца, она просто очень упорная.

Локон вернула чашки в сумку, кроме той, что с бабочкой, и оловянной кружки. Эти две ей нравились больше остальных. Одна – символ решимости, вторая – большая, увесистая и прочная – настоящее оружие.

«Я и есть эти чашка и кружка, – подумала Локон. – С одной стороны, неисправимая мечтательница, с другой – прагматик до мозга костей. Две противоположности, служащие одной цели. Удивительно, но факт. А эта бабочка… Она ведь отправилась через океан в одиночку. В отличие от меня, не потащила целую команду на верную смерть…»

Локон перевела дыхание, собрала волосы в хвост, прихватила чашку и кружку, а затем