Перед тем как отправиться в Полуночное море, Локон вернулась в каюту за треуголкой. Стоило ей переступить порог, как из угла донесся голос Хака:

– Я с тобой.

Локон замерла, а затем обернулась.

– Возьми меня с собой, – сказал Хак. – Я все слышал. Можешь и клетку захватить, только не оставляй меня, Локон. Вдруг я пригожусь?

Локон едва не отказала Хаку, но что-то в его голосе тронуло ее. Надев треуголку, девушка поколебалась миг-другой – и решилась. Она взяла клетку и бегом поднялась на палубу.

Спустя некоторое время она уже сидела в весельной шлюпке, а вокруг, насколько хватало глаз, простиралось Полуночное море. Шлюпка была пуста, если не считать клетки с крысой, бочонка воды, чашки с бабочкой и оловянной кружки. Вот и настало время узнать, способна ли Локон преодолеть первую линию обороны Колдуньи. Подчинит ли она своей воле ужасных смоляных чудовищ, бороздящих полуночные воды.

Это был напряженный и волнующий момент, достойный драматической пьесы, однако чудовищ, похоже, забыли позвать на представление.

Локон не унывала, полагая, что рано или поздно полуночные чудовища обязательно объявятся. Таким, как они, особое приглашение не требуется.

Шлюпка одиноко дрейфовала по бескрайним просторам черных спор, на удивление теплых, напитанных солнечной энергией. Полуночное море показалось Локон еще более чуждым, чем Багряное. А ведь она думала, что к черным спорам будет легче привыкнуть. Предположение вполне оправданное, учитывая, что мир добрую половину суток пребывал под покровом ночи. И все-таки, сидя в утлом челне, Локон не могла совладать с тревогой. Казалось, будто ее плавсредство висит над бездонной пропастью. Привычный шум кипения спор не успокаивал. Даже он в этой бесконечной ночи, в этой прожорливой, готовой проглотить само солнце мгле звучал совершенно иначе.

Тем временем солнце садилось. Девушка с тоской посмотрела назад. Она гребла целый час, и теперь ладони сильно пекло.

Ни Багряного моря, ни корабля уже не было видно. Она осталась одна-одинешенька, если не считать Хака. Напуганный до смерти, тот забился в угол клетки, хоть и сам напросился в эту опасную экспедицию. Чтобы скоротать время, Локон достала записную книжку, однако вскоре обнаружила, что слишком рассеянна и взволнована, чтобы делать записи. И причиной тому были не только полуночные твари, но и близость жутких спор, кипящих сразу за бортом.

Локон попыталась отвлечься, глядя на небо, но едва она подняла голову, как солнце скрылось за диском Полуночной луны, черневшей над горизонтом, точно дыра в самой реальности.

Теперь осталось только ждать. Что может быть хуже времени, проводимого в напряжении и вынужденном безделье? В эти зря растрачиваемые минуты кажется, будто сама природа издевается над человеческим естеством.

Наконец Локон заметила за бортом движение.

Полуночная сущность подобралась к шлюпке угрожающе близко. Локон разглядела ее не сразу, поскольку черное, как споры, создание плыло стремительно и ни на миг не притормаживало. Но, зацепившись за тварь взглядом, Локон больше не теряла ее из виду. Следить оказалось не так уж и сложно – маслянистая шкура то и дело бликовала в свете лампы.

У девушки перехватило дыхание. О спорах она и думать забыла, ведь теперь ее вниманием полностью владело быстро приближающееся чудовище. Что же это за тварь такая, что способна рассекать толщу спор? Или правильнее будет сказать – плыть через толщу спор?

Со словом «плыть» Локон познакомилась благодаря историям Чарли. Идея плавать в воде ей сразу понравилась. Ох и удивилась же она, узнав, что существуют места, где воды столь много, что можно погрузиться с головой. Впрочем, Локон так и не поняла, что за чудо помогало героям рассказов держаться на поверхности воды.

Чудо или не чудо, какая разница, если тварь неуклонно приближалась? Вполне вероятно, что вам полуночное существо напомнило бы угря или морского змея. Правда, вряд ли вы когда-нибудь встречали угря длиной аж с половину корабля. Если для вашего мира водоем, кишащий живностью, – явление вполне обыденное, то для мира Локон – нечто из ряда вон выходящее.

Чудовище двигалось до жути противоестественно. Не должен его позвоночник вести себя вот так – вибрировать, точно струна, изгибаться и скручиваться.

Тварь хищно кружила вокруг шлюпки, явно озадаченная происходящим.

Почему человек сидит один в хлипкой лодчонке посреди моря? Уверен, вы бы задались аналогичным вопросом, если бы посреди лесной чащи вдруг обнаружили на пеньке горячий стейк. Что за шутки?!

Мне так и не удалось выяснить, обладают ли полуночные сущности разумом. Вы спросите: а как же Узы Люхеля? Отвечу: эти Узы слишком мало изучены, чтобы утверждать что-либо наверняка. Однако ради лучшего понимания представим, что приблизившееся к шлюпке существо обладало сознанием. Ну или по меньшей мере было запрограммировано, имело определенный набор команд, позволяющих имитировать поведение живого существа. Полуночная сущность, как и подобает настоящему зверю, действовала осторожно. Локон немедленно воспользовалась этим и дрожащей рукой прикоснулась к проплывающему мимо борта существу.

Сей поступок окончательно сбил с толку это жуткое порождение злодейских замыслов, этого монстра, натасканного ненавидеть все и вся. С момента своего сотворения тварь только и делала, что выслеживала и атаковала корабли, отращивая конечности, чтобы добраться до людей и пожрать их. Повстречавшись с порождением ночи, люди вопили так истошно, что открывали для себя новые возможности собственных голосовых связок. Разумеется, у каждой жертвы была своя предсмертная ария, завершавшаяся кодой из мучительных (даже для стороннего слушателя) булькающих звуков. Эти звуки служили чудовищу наградой за хорошо проделанную работу и наполняли его существование смыслом.

Чудовище не понимало, почему все люди его боятся, а этот человечишко тянет руку, норовит дотронуться. Представьте, как батон салями вдруг встает и прыгает вам прямо в рот! Разумеется, все любят хорошую салями, но согласитесь, как-то даже обидно, когда вам не дают ни малейшего шанса проявить себя и приложить чуточку усилий.

А как насчет салями, которая пытается овладеть вашим разумом?

Локон очень-очень постаралась повторить то, что удавалось ей ранее, – взять полуночную сущность под контроль.

Это был не такой уж безнадежный замысел, как может показаться. Видите ли, Полуночное море слишком большое, чтобы Колдунья могла уделять внимание каждому существу. Она создавала их партиями и отправляла на задание, сохраняя над ними лишь слабый контроль. Что весьма разумно, ведь, если бы Колдунья пыталась активно управлять своими полчищами, даже ее организм вскоре достиг бы критического обезвоживания, за которым следует неминуемая смерть.

К тому же полуночным существам вполне хватало разумности, чтобы принимать простые решения. Конечно же, программировать блуждающих приспешников на такое поведение было рискованно, однако выбирать Колдунье не приходилось. Чтобы должным образом охранять