– Салэй, – обратилась она к рулевой, – я передумала. Шлюпку на воду! Я отправляюсь в Полуночное море. Одна.

58. Чудовище

Возражений было море.

– Одна?! – ужаснулась Салэй. – Капитан, вы, часом, не с луны свалились? Безумная идея!

– Я иду с тобой, – заявила Энн. – Буду тебя защищать. Смотреть во все четыре глаза и палить из всех моих шести пистолей!

Даже Лаггарт, уныло маячивший за спиной офицеров, выглядел обеспокоенным.

«Но почему?» – поднял свою волшебную дощечку Форт.

– Я хочу поэкспериментировать с полуночной эссенцией, – объяснила Локон. – Посмотрим, смогу ли уничтожить чудовищ или взять их под контроль. Если не смогу, то нет и смысла идти вперед и все мои надежды – пустые фантазии. Я отправляюсь одна, потому что не вижу резона брать вас с собой. Вы не сможете мне помочь.

– По-моему, это плохая идея, капитан, – скрестив руки на груди, сказала Салэй. – Я не могу отпустить вас одну в незнакомые воды.

– Но я ведь капитан, верно? – спросила Локон. – Разве не могу я принять решение сама?

– Можете, но не должны, – ответила Салэй.

Ирония – занятное понятие. Я имею в виду ее классическое толкование, которое гласит, что это выбор, ведущий к диаметрально противоположному результату. Языковеды сетуют, что «ирония» почти повсеместно используется не к месту. Однако первое место по частоте убийственно неуместного употребления занимает все-таки слово «буквально», неверное понимание которого в данной ситуации уже само по себе является ироничным.

Я не из тех, кто придирается к словам. Использовано слово верно или неверно – меня это волнует мало. Мне даже нравится, когда слова меняют свое значение. Прелесть языка – в его неточности. А неточность, в свою очередь, есть кульминация человеческого существования, ведь наши эмоции и наши души отнюдь не совершенны. Словами, точно раскаленным оружием из горна, можно резать и жечь сердца. Ораторствуя, мы позволяем словам преображаться, наделяем собственную речь новыми, неожиданными смыслами.

И все же ирония – занимательная концепция. Она возникает лишь тогда, когда мы желаем ее видеть. Ключ к иронии – предвкушение, без которого истинная ирония невозможна. Мы порождаем иронию из ничего, как только представляется такая возможность. Ирония – это искусство. Правда, плодами иронии, в отличие от других видов искусства, является трагедия.

Ирония – это переворот с ног на голову. Почувствовав ее горечь, готовьтесь к тому, что ваша жизнь уже не будет прежней. И кстати, щепотка иронии способна спасти любую, даже самую скучную историю.

Поэтому наблюдайте, подмечайте и наслаждайтесь!

– Я больше не собираюсь создавать вам трудности, – заявила Локон. – В этот раз я должна справиться одна.

Салэй вздохнула. Так обычно вздыхают, когда хотят поберечь голосовые связки. Выпускают пар, чтобы не закричать.

– Можем поговорить наедине, капитан? – Рулевая кивнула в сторону.

Локон кивнула в ответ, и они отошли.

– У меня есть другое предложение, – сказала Салэй. – Мы направим «Воронью песнь» к границе Полуночного моря, бросим в его водах якорь и попробуем приманить одно из этих чудовищ. Если удастся, выстрелим споровым зарядом, опутаем тварь изумрудными лозами, поднимем ее на борт, а затем вернемся в багряные воды, чтобы в спокойной обстановке поэкспериментировать.

– Слишком опасно, – сказала Локон.

– Опаснее, чем отправиться в Полуночное море в одиночку?

– Слишком опасно… для всех, – повторила Локон. – Это моя ноша, а не ваша. Я не могу позволить, чтобы вы рисковали ради меня.

– Капитан, – сказала Салэй, смягчая тон, – Локон… Когда ты вернулась из логова дракона, вся моя жизнь изменилась. Я так долго искала отца! Я так долго надеялась, что надежда уже начала увядать. Я не прекращала поиски только потому, что боялась, как бы моя надежда не умерла окончательно. Но теперь она вновь расцвела! Ты вдохнула в мою надежду жизненные силы. Мой отец жив! И я знаю, где он. А значит, я в долгу у тебя. Я просто обязана пережить вместе с тобой все испытания, чтобы затем с чистой совестью встретиться с отцом.

– Тем более тебе нельзя рисковать, – тихо возразила Локон. – Тебе еще спасать отца.

– Обратный путь полон опасностей, без слаженной команды мне эти моря не преодолеть, – сказала Салэй.

– Разве у нас не слаженная команда?

– Была когда-то… – ответила Салэй. – И вновь может стать такой. Локон, ты даже не представляешь, что за перемены происходят с душой, когда служишь человеку вроде Вороны. Душа покрывается черной коркой, точно подгоревший в печи хлеб. Я сделала тебя капитаном по нескольким причинам. – Салэй кивнула на Дугов, столпившихся на палубе. – Во-первых, считаю, что из тебя может получиться хороший капитан. Во-вторых, команде нужен лидер. Тот, кто все исправит и наладит. Тот, кто был в корне не согласен с действиями Вороны. Иначе говоря, им нужна ты.

Локон кивнула. Кажется, она начала понимать. Если бы капитаном стала Салэй, команда получила бы передышку, обдумала ситуацию и отказалась от некоторых крайностей пиратского существования, но не более того. Назначив капитаном Локон, Салэй предоставила экипажу уникальную возможность отказаться от пиратского образа жизни насовсем. Чтобы построить новое, нужно разрушить старое.

– С самого первого дня на этом корабле ты все делала ради команды, – продолжила Салэй. – Ты помогала и защищала. Дуги это помнят, они пойдут за тобой куда угодно, а значит, пойду и я! А что касается отца… Спасти его я не смогу до тех пор, пока не спасу саму себя. Пока не помогу тебе и команде. Поэтому, Локон, прошу, позволь мне помочь в твоем деле.

– Почему ты просишь? – спросила Локон. – Почему не требуешь?

Салэй покачала головой:

– Мы подняли мятеж против Вороны, и нельзя допускать, чтобы это стало нормой. Экипаж должен понимать, что неподчинение Вороне было исключительной, необходимой мерой. Мы пойдем за тобой, Локон. Кому, как не офицерам, подавать пример остальным членам экипажа? Если мы этого не сделаем, исключение станет привычкой, и тогда прощай, дисциплина. Но разумеется, если ты прикажешь нам не вмешиваться, мы подчинимся.

Рулевая многозначительно посмотрела Локон в глаза. Можете не согласиться со мной, но я твердо знаю, что такие взгляды никогда не оправдывают возлагаемых на них надежд. Например, Локон, выслушав Салэй, сделала для себя совершенно неожиданный вывод. Узнав, что команда благодарна ей за помощь и защиту, она решила и далее заботиться о благе экипажа «Вороньей песни».

– Спасибо, Салэй, – сказала Локон. – А теперь займись, пожалуйста, шлюпкой. Я отправляюсь в Полуночное море, чтобы проверить, верны ли мои предположения насчет споровых чудовищ. Быть может, я все-таки смогу управлять ими?

На этот раз, вздыхая, Салэй едва не зарычала, как рычат, проглотив нечто щетинистое и сердитое.

Кстати, о сердитых и