Впрочем, в любом случае легенда с послушницей, сызмальства склонной к живописи, уже провалилась. Теперь Даша тянула только на послушницу женского Флоровского монастыря, упеченную туда заботливыми родителями за непреодолимую тягу к кражам со взломом.

«Капец мне», — подумала Даша, сжимаясь в комок на крохотном островке оккупированного ногами пространства, где послушница помещалась с превеликим трудом. И закрыла глаза, внезапно всей душой поняв африканских страусов, — с закрытыми глазами действительно было не так страшно!

— Уберите свет, — с шиком распорядился господин Самбор.

Кто-то, поспешно топающий, видно, слуга, убрал сияющее электричество.

— О нет, так — страшно, — всхлипнула Варенька. — Зажгите свечу!

— Не робейте, Варвара Андреевна, — успокоил ее голосом Голохвастов.

— Темнота есть одно из наиважнейших условий, при которых проявляется медиумическая энергия, — с апломбом объяснил бывший телеграфист Попельни. — Впрочем, против одной свечи я не возражаю. Сцепите ваши мизинцы. Нужно создать спиритическую фигуру «магическое колесо»! И настоятельно прошу вас, когда я буду петь, петь вместе со мной. Это привлечет одного из духов…

— Нет, нет, — вновь прервал его взволнованный голос Варвары Андреевны. — Я хотела бы вызвать вполне определенный дух — великомученицы Варвары. Моей заступницы!

За столом возникла неловкая пауза, и Даша приоткрыла глаза. Штиблеты во главе стола нервно затанцевали на пятках — кажется, к такому пассажу господин Самбор был не готов.

— Но хорошо ли это будет, Варвара Андреевна? — задрожал встревоженный голос Ванечки. — Можно ли святую ради забавы тревожить? Церковь и без того осуждает общение с душами умерших…

— Я знаю, она одна мне правду скажет! — с пафосом выговорила Варенька. — Я только ей одной верю! Мне нужно задать Варваре важный вопрос. Как ко мне относится тот человек, о котором я сейчас думаю?

Кажется, ее загадка секрета ни для кого не составляла. Ноги занервничали, а лаковая пара, сидевшая рядом с шелковыми туфельками, решительно закинулась одна на другую.

— В таком случае, — приняли вызов лаковые штиблеты, — я тоже хотел бы задать вопрос святой. Когда я услышу ответ от интересующей меня особы, похитившей мое сердце?

— Но Варвара — гонительница ведьм, воительница всяческого мракобесия, — испереживался Ванечка, то ли и впрямь от благочестивого страха оскорбить святую, то ли боясь, что ненадежная Варвара даст Голохвастову положительный ответ.

— К слову, вы слышали, какой скандал на прошлой неделе во Владимирском с Варварой-то приключился? — оживился много слышавший баритон. — Живописец изобразил великомученицу с лицом Лели Праховой. Так губернаторша истерику устроила и потребовала, чтобы он икону ту переписал. Что ж, говорит, мне на Лелю Прахову молиться?

— Мы у Васнецовых были, он нам сказывал, — отозвалась, жеманясь, пара ног «жены Васнецова».

«Как у Васнецовых?! А здесь тогда кто живет? — очумела Даша Чуб. — Тут же доска, я сама видела!»

— Господа, господа, — возмущенно взвизгнул телеграфист Попельни. — Позвольте напомнить, это не ярмарочный балаган!

«Доска у подъезда! — мысленно завизжала за ним послушница Флоровского. — „В этом доме в 1885–1889 гг. жил и работал выдающийся российский художник Виктор Михайлович Васнецов“. И его портрет, и „Три богатыря“ под ним!»

— Господин Самбор, — вступил важный бас, — поскольку я пригласил вас провести частный сеанс по просьбе моей сестры, будьте любезны исполнить ее желание.

— Это невозможно.

«Это совершенно невозможно!!! И в биографии, и в справочнике Киева — Владимирская, 28!»

— Впрочем, как вам будет угодно, — жалко пролепетал медиум, подавившись чьим-то молчаливым взглядом. — Положите руки на стол и сомкните мизинцы, — начал он месмеризующим голосом. — Я призываю дух святой великомученицы Варвары. Варвара…

«Васнецов! — заплакала Даша, всеми фибрами души призывая другой дух — „российского“ и „выдающегося“. — А Васнецов тогда где?»

Внезапно где-то, как и предсказывал Голохвастов, завизжала скрипка — наверное, число фокусов спирита было ограничено. Мужские колени справа и слева от господина Самбора тут же примкнули к его ногам, проверяя их честность. Хотя если бы тот мог играть на скрипке нижними конечностями, то наверняка зарабатывал бы этим куда больше, чем демонстрацией сомнительных спиритических явлений.

«Мне нужен Васнецов! Боже, времени нет… Мы же сегодня, может быть, погибнем!»

— Я что-то почувствовал, — потрясенно и недоверчиво сказал бас. — Какой-то толчок.

«Мне нужен Васнецов!»

— И я, — слабо выдохнула Варенька.

— Она здесь! — вещающе провозгласил спирит и сделал многозначительную паузу. — Я чувствую, дух великомученицы витает в этой комнате! Дух Варвары хочет поведать нам…

«Где живет Васнецов?!»

— А-а-а-ах! — громко испугалась девица.

— О!

— Боже милостивый…

— Господи! Свят, свят! — закрестился кто-то из гостей.

Потому как прямо над головой медиума из темноты вдруг воссияло бледное женское лицо.

— Вы звали меня! — сказала страшным загробным голосом Даша Чуб.

И вид перевернутых, растекшихся от страха лиц, исступленно взирающих на взявшуюся из ниоткуда темную фигуру в монашеской одежде, сразу придал ей решимости.

Настроение аудитории она всегда улавливала гениально!

— Внимай мне, Варвара! — приказала она, не разжимая губ (знакомый парень из циркового пытался научить ее чревовещанию, да недоучил. Но от недостатка профессионализма получалось еще лучше — растянуто и с подвыванием). — Он! — указала Чуб на посеревшего Ванечку вытянутым перстом (к счастью, уже лишенным неподобающего святой маникюра). — Знает ответ на твой вопрос! Его устами я открою тебе скорбную правду! А тебе, — обличающий перст переметнулся на паскудного обличителя женщин, — сребролюбец и суеслов, я назначаю в супруги даму со свиной мордой!!!

— Так он из-за приданого? — испуганно заплакала Варенька. — Я знала!

— Он писал ей, он не мог знать, он сам признался… — вскрикнул отмеченный святой Ванечка.

— А теперь, — заорала Даша, размахивая пальцем в поисках визитерши Васнецовых. — Откройте мне, где обитает нечестивец, написавший мой образ с отроковицы Праховой? На него падет Божья кара!!!

— О боже! Не знаю! — до смерти испугался усатый господин на другом конце стола, в то время как толстая дама, сидящая по правую руку от него, только исступленно крестилась, закатив глаза и безмолвно открывая рот. — Я Васнецова… Он на Большой Владимирской, 42!

— У-у-у-у-у-у, — ужасающе взвыла распоясавшаяся Даша Чуб и, расставив руки «самолетом», кинулась к выходу.