– Неправда! Мне тетя Люба почти ничего не покупает, яЛелькино донашиваю.

– Да? Ты Лелькино донашиваешь, потому что она носитвещи аккуратно и после нее можно снова бирку навешивать и в магазин сдавать.Так мать лучше бы эти шмотки в комиссионку снесла и деньги получила, а она тебебесплатно отдает.

Лариса сидела подавленная и не знала, что делать. Всесказанное Колей было для нее неожиданным, она никогда не думала, что причиняетсемье Романовых столько неудобств. Бабушка всегда говорила, что у них многоденег, они богатые и им ничего не стоит прокормить два лишних рта и купитькакую-никакую одежонку. Да и тетя Люба радуется, когда они с бабушкой приходят,улыбается, приглашает к столу, и на этом столе всегда так красиво, приборысверкают, салфеточки накрахмаленные лежат, как в кино, и еда вкусная, и пахнетаппетитно. Просто невозможно поверить, что у Романовых не хватает денег. Акакие красивые вещи у Лельки! Таких в магазине не купишь, наверняка успекулянтов брали, а значит, с бешеной переплатой. Так что пусть нерассказывают, какие они бедные и несчастные. И духи у тети Любы настоящиефранцузские, «Мажи нуар», по сорок пять рублей. Просто Колька разозлился, чтозавалил сессию, вот и несет черт знает что, злобу вымещает.

– Ты все врешь, – твердо сказала Лариса. – Тыспециально так говоришь, чтобы меня обидеть в отместку за то, что я тебесказала. Ты тупой и не можешь поэтому нормально учиться, а я смогу.

Он с интересом посмотрел на нее и насмешливо улыбнулся.

– Почему ты думаешь, что я вру? Согласен, может быть, яи тупой. Но только ты-то уж точно не умнее меня, и если я не смог удержаться винституте, то почему ты решила, что ты сможешь?

Вторую часть вопроса Лариса благоразумно пропустила мимоушей, а вот на первой решила остановиться.

– Я знаю, что ты врешь, потому что Лельке вы покупаетехорошие дорогие вещи. И у тети Любы тоже вещи хорошие. Значит, деньги у васесть.

– Хорошие вещи? – Коля расхохотался. – Этовсе Аэлла Константиновна дарит. Вот у нее действительно много денег ивозможностей много, она нас подарками заваливает. Да если бы не она, мы бы ужедавно по миру пошли с твоими репетиторами. Так что вали-ка ты домой и подумайнад тем, что я сказал. И не вздумай никому пожаловаться на меня. Усвоила?

Лариса молча кивнула, поднялась с дивана и вышла изквартиры. Домой она не пошла, поднялась на самый последний этаж, где возледвери на чердак у нее был тайничок, в котором лежали сигареты. В компании онакурила открыто, но дома бабка гоняла. На бабку-то было наплевать, пусть быорала, но ведь она тете Любе наябедничает или дяде Родику, а выглядеть в ихглазах Ларисе хотелось прилично.

Через два часа, после четырех выкуренных сигарет ЛарисаРевенко вернулась домой с готовым решением.

– Я пойду в школу и заберу свои документы, –объявила она Татьяне Федоровне.

– Зачем это? – перепугалась бабка.

– Отнесу их в вечернюю школу. Пойду работать.

– Да ты чего? – всплеснула руками бабка. –Учись, пока есть возможность. Десятый класс окончишь, в институт поступишь, вонтебе и репетиторов наняли – чего ж не учиться при такой-то жизни. Зачем тебеработать? Накормлена, напоена, одета…

– У меня нет возможности учиться, – оборвала ееЛариса. – Я не могу больше жить за чужой счет, я не хочу сидеть на шее утети Любы и дяди Родика. Я уже взрослая и могу сама себя прокормить и одеть.Буду учиться в вечерней школе и работать где-нибудь. Хоть дворником пойду дворымести, а то и к тете Любе на завод попрошусь разнорабочей. Не пропаду.

– Господи, – запричитала Татьяна Федоровна, –да что ж ты такое говоришь-то? Ни у кого на шее мы с тобой не сидим, никому мыне в тягость. Ну что им, лишнего куска хлеба для сироты жалко? У них денег курыне клюют, жрут от пуза, каждый день новое, за все время ни разу не было, чтобыони вчерашнее грели. У них деньжищ видимо-невидимо. И не убудет от них, еслиони бедной сиротке копеечкой помогут.

– Я все сказала, – холодно произнеслаЛариса. – Нет, еще не все. С сегодняшнего дня мы едим только дома. Никакихужинов у Романовых.

– Да ты что, деточка?! Как же – дома? У них всегда таквкусно и так всего много… А мы-то с тобой на одну мою пенсию не прокормимся. Ителевизор у них хороший, по нему кино смотреть одно удовольствие.

– Я повторять не буду. Никаких ужинов, никакихтелевизоров. Они не нанимались нас с тобой опекать и развлекать. Они работают,устают, им дома покой нужен, а мы торчим у них каждый вечер, как три тополя наПлющихе. Вот теперь действительно все.

С этими словами Лариса ушла в свою комнату, хлопнув дверью.

Четыре месяца, которые прошли между отчислением Николаши изинститута и его уходом в армию, стали для Любы Романовой непрерывным кошмаром.Больше всего она боялась, что сына отправят воевать в Афганистан. Сын же, казалось,вообще об этом не думал, он пустился во все тяжкие, по нескольку дней неночевал дома, пару раз приходил избитый, однажды осенью появился без куртки ичасов и сказал, что его ограбили, но Люба понимала, что и куртку, и часы онпросто-напросто поставил на кон и проиграл. Она отдавала себе отчет в том, чтоисправить Колю уже нельзя, наказывать поздно, убеждать бесполезно и остаетсятолько молиться, чтобы остался живым и здоровым.

После 14 августа, когда вышло постановление Совета МинистровСССР о разрешении организации кооперативов по сбору и переработке вторичногосырья, Николаша постоянно говорил о том, что если бы не грядущая служба вармии, он бы сейчас развернулся и заработал кучу денег, у него в голове роилисьвсевозможные проекты, он без конца бегал на какие-то деловые встречи и даже,кажется, стал меньше играть. Родиславу идеи легких заработков не нравились, онсчитал их опасными и нечестными, но Люба уговаривала мужа не переживать из-заэтого: все, что угодно, лишь бы вырвать сына из компании картежников.

Отдельную проблему пришлось решать с Николаем Дмитриевичем,который на протяжении четырех последних лет так и не узнал, насколько плохо насамом деле учится его внук. Деда тщательно оберегали от информации не только оКолиных «хвостах», но даже и о неудовлетворительных оценках, и старый генералбыл уверен, что мальчик учится на «хорошо» и «отлично» и получает стипендию,благодаря которой иногда делает дедушке небольшие, но очень приятные подаркивроде дефицитных книг или теплых зимних перчаток. И как при такой ситуацииобъявить Головину, что Колю забирают в армию?

Пришлось пойти на совершенно беспринципную ложь: с согласияродителей Коля поехал к деду и объявил ему о своем решении взять в институтеакадемический отпуск и пойти на военную службу.

– Я понял, что если не отслужу в армии, то не смогупотом сам себя уважать, – говорил Николай, глядя на генерала честнымиясными глазами. – Родина так много мне дала, и я просто обязан отдать ейдолг. Образование никуда не убежит. Гораздо важнее стать настоящим мужчиной.