Она выбралась из-под веток.

– Мужики! Все сюды! – крикнул суздалец.

– Что у тебя, Парамон? – донесся голос слева.

– Девчонку поймал. – Подожди нас…

– Хорошо, – отозвался мужик. И, обратясь к Рогнеде, скомандовал: – Стой, где стоишь.

– Стою, дяденька, – жалобно отозвалась княжна.

– Говоришь, без оружия? А почему в черном? – строго спросил солдат.

Это были его последние слова. Мой ПБ негромко пернул и лязгнул передернувшимся затвором. Человек получил пулю в голову и свалился, не успев нажать на спусковой крючок автомата. Я выскочил из укрытия, кинул Рогнеде ее оружие, и мы побежали.

Почти сразу сквозь кусты вдогонку полетели пули. Но мы быстро оторвались, растворившись в чаще сумеречного леса. Мой черный маскировочный халат и ночная форма амазонки оказались очень кстати.

Среди суздальцев начался переполох. Лающая брань командиров слилась с автоматными очередями, топотом ног и треском ломаемых сучьев. Рогнеда уверенно вела меня куда-то. Казалось, она видела сквозь деревья, избегая встреч с группами противника. Если столкновения нельзя было избежать, девушка давала знак, и мой винторез косил врагов раньше, чем они успевали меня заметить.

Но скоро стало совсем плохо. Противников оказалось слишком много. Мы с княжной перебежками удирали от преследователей под плотным огнем, прикрывая друг друга.

Бесшумность перестала быть необходимой, и мы пустили в ход обычные автоматы. Это был жуткий, сумбурный бой. В плотных сумерках густого леса суздальцы стреляли наугад, слепя сами себя выстрелами. Но пули врагов протыкали пространство во всех направлениях, оттого я с замиранием сердца следил, как бежит моя девчонка, интуитивно отправляя заряды в выцеливающих ее противников.

В какой-то момент я понял, что и сам различаю силуэты врагов как красноватые сгустки неярко светящегося тумана. Время замедлилось. Каждый шаг длился вечность. Бесконечно долго откатывался отдачей затвор и гильзы парили как птицы. Разевая рты в беззвучном крике, бежали и падали противники. Я видел сразу двумя парами глаз – Ганиными и своими собственными, чувствовал ее тело будто свое.

Девушка была на пределе. Энергоподпитка и сон восстановили силы княжны, но сейчас запас чужой жизни испарился, и Рогнеда выжимала из себя последние соки. Вдобавок пуля вспорола ей кожу на левом бедре. Рана была неглубокая, но кровь понемногу уходила из ее тела.

Я остро понимал, что, если она свалится, хана будет обоим. Даже если бы я ее бросил, что казалось мне совершенно невозможным, то недолго бы прожил среди плюющихся пламенем стволов.

Нельзя отбиться от врагов в одиночку, кто-то должен прикрывать спину. Это понимала и девушка. Оттого мы выкладывались по полной, кружась среди огненных трасс в танце под аккомпанемент очередей.

Мы ненадолго оторвались. Суздальцы остались лежать, остывая. Мы сделали последний рывок… И налетели на группу из десяти – пятнадцати человек, которая патрулировала опушку леса.

Я где-то глубоко внутри вяло удивился – неужели нельзя было их обойти? Но руки уже стреляли и били, хватали автоматы умирающих врагов.

Дикая машина смерти из двух человек быстро прикончила всех противников. В памяти остались только плохо отображенные моменты этого последнего, безумного боя: я, пользуясь зрением Гани, стреляю себе за спину, упреждая тех, кто пытается убить ее; она рубит, режет и толкает противников, не давая делать прицельные выстрелы.

Это исчерпало последние силы девушки, и она просто повисла на мне. Впереди, насколько хватало глаз, простиралась водная гладь, усеянная островками травы и пиками мертвых деревьев. Я понял, что всё, мы пришли. Впереди – непроходимые Глумовские топи.

Однако Рогнеда не чувствовала страха. Вампирша, жизненную силу которой выпила дочка князя, никуда не делась из ее мозга. Амазонка загнала ее в самый дальний угол и контролировала усилием воли, иногда лучше, иногда хуже. Немертвая и подсказала, куда нужно двигаться, дала возможность отличать трясину от проходимого места.

Идти было тяжело. Скоро болотная жижа дошла мне до пояса. Ноги то и дело уходили в зыбкую пустоту. Твердое дно стало чередой кочек, между которыми не было никакой опоры, только густое засасывающее месиво. Сунуться сюда днем было безумием, а идти ночью – верной смертью. Но княжна упорно шла вперед, показывая дорогу.

Двигаться в обнимку было неудобно. Мне ничего не оставалось, кроме как отдать Рогнеде рюкзак и посадить ее на спину, точно мы играли в коняшки.

Ганя беззвучно подсказывала мне, куда ступать. Путь был извилистый и тяжелый. Временами я проваливался по макушку, но все же держал винтовку над головой и следил, чтобы девушка могла дышать. Сопротивление жижи и необходимость выволакивать ноги из затягивающего дна превратили движение в непрекращающийся кошмар.

Тело двигалось само, получая подсказки от Гани. Ее сознание было открыто для меня, мое – для нее. Это было почти как секс безумно влюбленных и очень подходящих друг другу жизненных единиц, хотя соединялись они не для получения удовольствия, а чтобы выжить.

Помимо воли я показал Гане всю свою жизнь: привычки, детские обиды, мечты. Первые опыты с рукоблудием, свою старую любовь к ней, ревность к Роману, обиду на нее, красивую дочку князя, рядом с которой не место сыну архивариуса. Трах с продажными девками и Верой. Ночные стычки Теневого отряда, беспросветье вечного боя на Покровской заставе.

Княжна тоже не скрывала ничего: скука дворцового быта, ощущения постоянной лжи отца и придворных, отсутствия близкого человека и необходимость с самых малых лет не быть там, где хочется, и такой, как хочется. Странные и страшные обряды амазонок, тяжелое обучение запретным наукам и рукопашному бою. Увидел я и ее увлечение Романом – влюбленность, вздохи, мечты, дикий, горячий секс и стылая ненависть, когда увлечение развеялось. Стало понятно, что чувствует она теперь к человеку, который просто использовал ее.

Временами мне было так неприятно, что я хотел сбросить Рогнеду и пристрелить. Судя по всему, она испытывала похожие чувства. Но я не хотел остаться без поводыря в зыбком пространстве болота, девушка же не могла двигаться самостоятельно. Я был не в состоянии даже ругаться, сосредоточась весь на движении. А оттого мы продолжали контакт сознаний, открывая все новые и новые горизонты внутри друг друга.

Я с удивлением понял, что действительно нравился дочке князя. Ее обида на меня за то, что не стал искать продолжения знакомства, подтолкнула Ганю в объятия боярина. Она же с удивлением узнала, как много я грезил о ней, не решаясь перейти к действиям.

Мы смогли отойти довольно далеко, прежде чем суздальцы обнаружили уничтоженный дозор. С берега залаяли автоматы и гулко застучал крупнокалиберный пулемет. Трассеры полетели над водой. Враги нас не видели, они стреляли наугад, засевая болото пулями.

Я не обращал внимания на выстрелы, спеша добраться до маленького островка торчащей из воды травы. Скоро мне это удалось. В этом месте условно твердое дно немного не доставало до поверхности воды и нам пришлось залечь прямо в дурно пахнущую жижу.