Дверь открылась, и в проёме возникли двоеребятишек. Джозефу исполнилось семь – вылитый европеец, с проблеском рыжины вволосах, как у Магдалины, и в то же время чистой воды японец хрупкостью своегосложения. Сюзанне скоро пять, но в ней уже видна грациозность матери. Ибесконечная миловидность черт тоже. Сикибу сама давала имена обоим. Сторонницасинтоизма, она тем не менее прислушалась к священникам и нарекла детейевропейскими именами – она думала, что это должно понравиться её господину. Иоказалась права. Джозеф и Сюзанна. Волосы Джозефу уже остригли, ведь он тожестанет самураем. Для этой церемонии Тадатуне снова приезжал в Миуру, хотя Сукэна этот раз не было. Но Сукэ прежде всего был человеком принца. Симадзуно-Тадатуне принадлежал к роду Сацума, а те всегда славились непокорностью. ИТадатуне был другом теперь и всегда. Таким, каким, пожалуй, не был дажеМельхиор.

И в Англии, и тем более в Японии было вдовольинтриг, обмана, сплетен, неразберихи. Но в Японии он стал неотъемлемой ихчастью. Андзин Миура. Человек с пушками. Человек, вырвавший победу приСекигахаре. Так говорили некоторые. Человек, дравшийся с Исидой Норихазой, ноне до смерти. Человек, которого принц любил и презирал одновременно, – таксчитали многие. Всё верно. Всё верно, и именно поэтому даже сейчас его будущееочень туманно.

– Входите, – сказал он. – Нечего тампрятаться.

Дети медленно, робко пересекли комнату. Имбыло ясно, что мать гневается. Сикибу тоже села, обняв колени руками, и теперьпоходила на маленький черноволосый шар. Это было по-европейски, не по-японски.Детям нечего делать в спальне родителей, за исключением особых церемониальныхслучаев. Уилл обнял обоих сразу, прижал к груди, поцеловал в щёки. Сикибузадумчиво смотрела на эту троицу.

– Кем ты станешь, когда вырастешь? – спросилон Джозефа.

– Штурманом, отец. Как вы.

– И ты отправишься бороздить океаны?

– Конечно, отец. Как вы. Я тоже поплыву вСиам.

– Сиам, – повторила Сюзанна. Где это онауслыхала это слово? Или его так часто повторяли во время его отсутствия? Онвзглянул на Сикибу, но та отвернулась.

– Расскажите нам про Сиам, отец, – попросил Джозеф.

– Расскажу. В более подходящий момент. Этодействительно страна чудес. Там больше золота, чем вы можете себе вообразить. Иещё слоны. – Я видел слона на картинке, – похвастался Джозеф.

– Мифические животные, – пробормотала Сикибу.

– Они существуют на самом деле, Сикибу. Явидел их своими собственными глазами. О, в Сиаме много чудес. Может быть,когда-нибудь я возьму тебя с собой в эту страну, Джозеф. Всех вас, – добавил онпоспешно.

Сикибу встала на колени, начала сворачиватьпростыни.

– Путешествия, моря-океаны – это не дляженщины, мой господин.

– В Японии. В моей стране путешествуют иженщины. Если я скажу, что будет так, значит, так оно и будет.

– При условии, что принц захочет этого, мойгосподин. Она всё ещё сердилась и по-своему, по-женски, отпускала шпильки. Такчто он тоже в долгу не останется.

– Все на свете в руках провидения, не так ли,Сикибу? Она снова одарила его своим долгим, непроницаемым взглядом, потомхлопнула в ладоши над головами детей.

– Пора завтракать. Бегом. А потом в школу.Асока проводит вас. Бегом, бегом.

Ребятишки пискнули в притворном ужасе икинулись из комнаты.

– Они замечательные малыши, Сикибу, – сказалУилл. – Как говорят в моей стране, они станут утехой моей старости.

Сложив постель в стенной шкаф, Сикибуопустилась рядом на колени. Его руки легли на её руки, скользнули к плечам.

– Время ушло, мой господин, – сказала она. –Настал день.

– Разве я не могу хотя бы это утро провести насвоём ложе? Со своей женой? Я всё равно успею к ночи в Сидзюоку.

– Всему своё время, мой господин. День – длятрудов. Разве вы не познали меня тысячи раз, а может, и миллион? Что решаткакие-то несколько часов?

– Да, – сказал он. – Да, когда меня пожираетстрасть к тебе. Она бросила взгляд через плечо:

– Кимура идёт.

– Чёрт бы побрал этого Кимуру. – Но онобернулся с улыбкой на лице, ведь произнёс он это по-английски. – Приветствуютебя, Кимура.

– Добрый день, мой господин. – Кимурапоклонился. – Мельхиор Зандвоорт ожидает вас во дворе. Лошади готовы.

Уилл обернулся. Сикибу стояла в дверях. Она незавязала пояс ночного кимоно и теперь придерживала полы руками. – Удачи вам,мой господин, – пожелала она. – Возвращайтесь поскорей. И привозите хорошиевести от принца.

Это подразумевало – привезти известия, что тыснова в числе фаворитов, а следовательно, снова восстановлен в правах самурая.И в его обязанностях? Восемь лет прошло, но Сикибу не забыла, не простиланесправедливости, проявленной, по её мнению, к её господину. Сикибу-преданная.

Восемь лет. Какой долгий срок. В Эдо неосталось и следа от той разрушительной ночи. Город отстроили заново. Башни ипагоды снова тянулись к небу, реки всё так же лениво несли свои воды к заливу,в воздухе разливалось благоухание, а люди трудились, как муравьи.

Сидзюока лежала к югу, южнее Миуры, и отземлетрясения не пострадала. Постройки оставались невредимыми с тех самых пор,когда Иеясу выбрал это место в качестве летней резиденции. Теперь огромнаякрепость нависала над городом, словно богиня-покровительница.

Здесь тоже кипела суета, присущая любомумонаршему двору, хотя официально принц удалился от дел целых семь лет назад.Сукэ встретил их сразу же, стоило им ступить во внутренний двор.

– Уилл! Добро пожаловать в Сидзюоку! Как давноя тебя не видел. И Мельхиора. Рад снова встретиться с вами, друзья. Великийдень сегодня, Уилл. Великий день. Прибыл посол от знаменитого короля Филиппа.Человек по имени Сотомайор. Он хочет заключить официальный договор о дружбемежду нашими народами. Разве это не замечательная новость, Уилл?

– В самом деле, Сукэ. А что принц? Сукэулыбнулся:

– Ждёт тебя, Уилл. Несмотря на все эти годы.Впрочем, мне кажется, он никогда всерьёз не гневался на тебя. Он просто хотелвыглядеть разгневанным. А теперь, когда настал час вести переговоры сиспанцами, он хочет, чтобы ты был рядом с ним. Идёмте.