Арденнское наступление, называемое также «наступлением фон Рундштедта»[98], началось 16 декабря 1944 года после короткой, но интенсивной артиллерийской подготовки по всему фронту, от Моншау до Эхтернаха, начавшейся в 5:30 утра.

Только при более позднем обращении к документам я узнал подробности этого сражения, но тогда, в Альфельде, новости до нас доходили лишь частично, неизбежно отрывочно и, само собой, с задержкой в 24 часа. Нужно ли говорить, что такое развитие событий вселяло в нас большие надежды? Оно оживило наши беседы, заставляя говорить даже тех, кто раньше рта не открывал. Эти комментарии, уместные и неуместные, были в общем-то вполне естественными. Тем более что операция в своей начальной стадии имела некоторую схожесть с блицкригом 1940 года и вторжением в Россию в 1941-м. Каждый или почти каждый день мы слышали названия таких знакомых для нашего слуха мест, отбитых у неприятеля!

Наши войска находились в боевой готовности, и ходили слухи об отправке на фронт. И точно, 21 или 22 декабря 1-я и 5-я роты 69-го полка передислоцируются на запад, точнее, в Рейнскую область. Однако вопрос об использовании наших сил на Западном фронте в данном случае даже не стоял, он находился за пределами условий наших обязательств. Тем не менее, что касается меня, – и здесь, как и во всем, что мной написано, я говорю только за себя, – я не вижу большой разницы между моим добровольным участием в действиях на Восточном фронте и возможным исполнением обязательств на Западе против тех, кто стал союзниками СССР и, соответственно, его сообщниками в порабощении Запада, что было подтверждено на Ялтинской конференции в январе-феврале 1945 года![99] Однако я никогда не воевал против своих соотечественников.

В связи с отправкой на запад некоторой части наших войск возбуждение в Альфельде и других местах дислокации наших частей достигает наивысшей точки. Несомненно, кто-то уже возвращается в Бельгию. А может, кое-кто даже мечтает об этом? Я узнаю, что некоторые бельгийские гражданские уже отправились на запад в надежде восстановить, насколько это возможно, управление страной. Такие вот слухи вращаются здесь. И в перспективе событий всегда непросто разобраться, правдивы они или нет. А тем временем мы следим за стремительным продвижением некоторых конкретных немецких бронированных дивизий по карте, приколотой к классной доске в Rote Schule, «Красной школе». После Моншау мы говорим о Труа-Пон, Сен-Вите (Санкт-Вите), Уффализе, осаде Бастони, Оттоне, Шерноне, вплоть до самого Динана!

В это время, чтобы избежать незанятости новобранцев, еще не приписанных к частям и подразделениям, и ввиду прибытия пополнения, П. Стокмана и меня, вместе с двумя другими унтер-офицерами, просят по очереди давать обзор информации о событиях на Западном фронте. Предоставленные нам для этого материалы столь скудны, что работа представляется крайне сложной, тем более что мы в ней совершенно некомпетентны. Вот почему после второго или третьего занятия, с согласия коменданта Денжи, мы меняем тему наших бесед на рассказы о наших кампаниях, в которых сами принимали участие и о чем можем говорить с куда большей уверенностью.

Приближалось Рождество, и, несмотря на войну, которая проявляла себя частыми воздушными тревогами и бомбардировками, Германия остается верной себе – спокойной, невозмутимой и приверженной своим традициям. На всех улицах, на каждом углу мы встречаем горожан и жителей деревень с огромными блюдами, наполненными всевозможными фигурками из теста, которые они несут к своим кондитерам, чтобы те испекли их для них. Тот же самый обычай практикуется и в канун Пасхи. Наши хозяева угощают нас этой выпечкой на протяжении всех праздников! Мне кажется интересным, по крайней мере, полезным описать все эти мелкие детали, помогающие погрузиться в атмосферу нашего житья-бытья, чтобы те, кто не испытал этого на себе, могли лучше понять то время.

Невозможно в полной мере оценить мужество гражданского населения, подчиненного требованиям военного времени! С нами, хоть многие из нас еще молоды, совсем другое дело, ведь мы добровольно выбрали участие в военных действиях и подставили себя под пули.

Как-то утром, за несколько дней до Рождества, я просыпаюсь с острой болью в указательном пальце левой руки. Он распух и покраснел. Дергающая боль столь сильна, что я вынужден тут же идти к доктору Маркусу. Он делает разрез на пальце, мажет его какой-то зеленой мазью и забинтовывает. Я чувствую облегчение. Тем не менее в само Рождество мне приходится снова обратиться к доктору, потому что боли возобновились и стали еще сильнее. Доктор в отпуске на несколько дней, и мной занимается санитар фон Сахновски – судя по имени, из русских белоэмигрантов, – но делает это не слишком хорошо, накладывая на гноящийся палец мазь для заживления ран! Мне жаль его, ведь я понимаю этого совсем молодого человека, однако пальцу становится еще хуже.

Придется ждать до утра 3 января, чтобы показаться доктору Маркусу, который отправляет меня для оказания экстренной помощи в госпиталь, в Гронау. Я пишу об этом случае потому, что хочу понемногу рассказать обо всем, что в той или иной степени отразилось на мне, на моем моральном состоянии или на теле, однако опускаю подробности. В госпитале мой палец ампутируют по последнюю фалангу – под местной анестезией, поскольку я отказываюсь от маски, которую терпеть не могу. После часового отдыха в кресле доктор спрашивает, не отвезти ли меня в часть. Нет, я думаю, что смогу добраться до Альфельда собственными силами. И возвращаюсь туда пешком, а это больше 10 километров! Но я сам этого захотел. И тем не менее я рад видеть чудесные домики Альфельда.

Когда на следующий день я навещаю доктора Маркуса, он предлагает мне перебраться на частные квартиры у местного жителя – вместе с ординарцем! Какая роскошь! Моим ординарцем будет Р. Лоос, шестнадцатилетний мальчик, член молодежного движения Jeunesses, прибывший в Германию вместе с матерью. Вместе со скаутом мы находим свое жилье, расположенное в пяти минутах ходьбы от Rote Schule. Это вилла на соседней улице. Хозяева, пожилая пара за шестьдесят, простые и очаровательные люди, приглашают меня присоединяться к их трапезе, когда мне только захочется.

Какая сложилась ситуация в конце этого декабря? Между Рождеством и Новым годом на Западе не стихают бои, на Востоке разгорается битва за Будапешт. Зима выдалась суровая, и здесь, в Альфельде, стоят сильные морозы. Западнее Трира и Труавьержа немецкие войска за девять дней совершили прорыв глубиной более чем на 100 километров. Захваченная территория образует участок вроде треугольной формы, основанием которого является прямая в 135 километров длиной, от Трира до Динана. Высота этого треугольника составляет 75 километров, если измерять ее от основания, в точке чуть севернее Мартеланжа, до Моншау.

Канун Нового года: мы с Жозефом Дюпоном приглашены в дом нашего товарища Вильгемма. Праздничный ужин и шахматы до двух ночи.