Вэйлиан отпил, чтобы скрыть улыбку, и снова посмотрел на огонь. Его лицо стало задумчиво-прекрасным. Рыжие блики ласкали суровый профиль, бросали тень, подчеркивая волевые скулы. И мне бы смотреть в огонь, но лицо императора завораживало куда больше.

– Ты призналась во всем. В твою защиту скажу, что ты боролась до последнего. Несмотря на зелье, сопротивлялась, но это выше твоих сил. Выложила все, как на духу. Призналась, что жить без меня не можешь. Что я проник так глубоко в твое сердце, что без меня рядом оно и биться не может. Что скорее сама умрешь, чем позволишь мне погибнуть, и я поверил, – театрально заявил император.

– Вот уж нет! – вспыхнула, чувствуя, как краснеют щеки. Не могла же я так сказать! Ни за что!

Вэйлиан рассмеялся. Провел!

– Хорошо, хорошо, – он примирительно поднял ладонь. – Ты использовала немного другие слова. Частично из диалекта ирхов, частично – северных т’хардгов, бесподобное, к слову, произношение, я бы решил, что ты корнями оттуда, если бы не знал о тебе все…

Кстати об этом! Ухмылка Патриссии натолкнула меня на мысль.

– Ты, знал и то, что я беглая рабыня?

– Стоило указать об этом в анкете, было бы проще.

Я заломила бровь и император поправился.

– Совсем забыл, слишком мало пустых строк.

– Именно.

– В следующий раз исправимся, – по-деловому заметил Вэйлиан, и я ощутила непреодолимую тягу что-нибудь в него швырнуть.

– В следующий раз. То есть, ты объявишь о новом отборе?

– Когда сын подрастет, придется. Я уже знаю, что он будет полностихийцем, значит, власть останется у нас. Андора источник не примет, да и мятежники не могут возглавлять империю. Я уверен, что трон наследует сын.

– Не поняла.

– Это он позаботился о тебе. Не дал связать ваши жизни с Арсланом.

Меня словно мешком по голове ударили.

– Совсем ничего не поняла.

– Разве?

Вэйлиан поставил бокал и откинулся на спинку дивана. Он внимательно наблюдал, как меняются эмоции на моем лице, да и цвет самого лица, полагаю, тоже.

И я осознала. Медленно. Отказываясь верить, но я выстроила единственно возможную логическую цепочку. Накрыла ладонью живот и нахмурилась. Это не я выстраивала щит, когда говорила с Четыре и, тем более, это не я зажгла камин.

Не я.

Это он.

Погладила живот и ощутила мягкий горячий отклик, словно внутри поселился огонек и трепыхнулся в ответ на мое внимание.

– Ты…

– Мы.

– Вэйлиан, ты…. – я сжала кулаки, чувствуя, что зверею.

– Ты думала, это отбор по твоим правилам, милая? – усмехнулся император.

Может, отбор и не был по моим правилам, но жить я буду по своим!

– Ты же не думаешь, что я отдам тебе своего сына?

– Ты же не думаешь, что я позволю жене продолжать жить прежней жизнью?

– Я не заставляю тебя бросать Патриссию, но я не отдам вам ребенка! Уму непостижимо! Ты воспользовался моим беспамятством! Я даже не помню нашу первую ночь!

– Это поправимо, – коварно улыбнулся Вэйлиан и легко коснулся моего лба.

Выдернутые воспоминания ударили по голове грудой камней. Моя ярость, злость, сопротивление зелью, а потом… небывалая легкость. Я отпустила себя, выложила Вэйлиану все. Вообще все… а он беззастенчиво спрашивал о моей работе, моей семье, моем детстве. Слушал, кивал, подбирался ближе, соблазнял и…

Соблазнилась.

Еще как соблазнилась.

Да что там, я совсем не сопротивлялась, когда он смял мои губы в нетерпеливом поцелуе. Более того, срывала с него одежду, как одержимая. А дальше и вспоминать стыдно. Мы перестали существовать по отдельности, слились воедино, горели в огне страсти, и боль, нахлынувшая остро, мгновенно истлела в неге и удовольствии, пронзавшем тело не то острыми иглами, не то мягкими прикосновениями. Я закусила губу и застонала, испытав снова то, что забыла.

– Если что-то пошло не так… какие-то моменты не вернулись, – хрипло произнес Вэйлиан, касаясь дыханием моего уха, – я напомню.

– Ты перед всей Гардейрией назвал Патриссию будущей императрицей! Она любит тебя!

– А я люблю тебя, – выдохнул он и, пресекая дальнейшие возражения, накрыл мои губы своими.

Я должна была оттолкнуть. Возможно, даже хотела, но утонуть в нем, раствориться без остатка хотела гораздо больше, поэтому прильнула к сильному горячему телу, позволила Вэйлиану опрокинуть себя на диван и освежить воспоминания. Он нетерпеливо срывал с меня одежду, убедительно пресекая возражения страстными поцелуями и, вскоре, не осталось ничего, кроме сильных рук, сжимающих мои бедра, сбивчивого дыхания на моей шее и сильных, уверенных толчков, выбивающих остатки сомнений.

Не отдам.

Никому.

Никогда.

– Мой, только мой, – простонала, впиваясь в спину Вэйлиана ногтями и крепко обхватывая его бедрами, когда мир взорвался яркими вспышками блаженства.

Тело еще содрогалось от удовольствия, когда разум прояснился, подкидывая мне один страх за другим. Вэйлиан накрыл мои губы пальцем и прошептал:

– Поздно бояться. Помнишь, на тропе я сказал, что пути обратно не будет… И как оказалось кстати твое незнание императорских ритуалов, – он усмехнулся, коснувшись своим носом моего.

– Когда я заплела твои волосы…

– Это был довольно серьезный шаг, но, чтоб ты знала, я не сомневался, что все получится. Источник выбрал тебя в первый же день, как только мы увиделись тогда, на лестнице у императорского дворца.

Значит, я не ошиблась. Он следил за первым испытанием.

– Ты без сомнений приняла брачный клинок.

– Обычные мужчины дарят женщинам украшения.

– Это мы тоже проходили, – прошептал Вэйлиан, закусывая мочку моего уха и заставляя сердце снова ускорить бег, а только остывшую кровь закипеть. – Но, как выяснилось, оружие ты любишь больше украшений.

Я усмехнулась.

– Как проходит императорская свадьба? – спросила, чтобы развеять последние сомнения.

– После того, как невеста создаст брачное плетение, – Вэйлиан тряхнул головой, и рядом со мной на диван упала неумело заплетенная коса. В последнее время он только с ней и ходил. – И примет ритуальный клинок, она входит в Источник.

– Ты… ты понимаешь, какой ты интриган? Ты заставил меня выйти за себя замуж, да так, что я этого даже не поняла!

– Ты вошла в Источник.

– А ты вошел в меня.

Вэйлиан игриво приподнял бровь.

– Строго говоря, не выходил, и пока не собираюсь.