за дорогой Кассерин – Гафса, по которой, как по кратчайшему маршруту, скорее всего, двинется большая часть бронетехники Роммеля, если он и впрямь будет возвращаться на юг. Если я увижу хоть сколько-нибудь танков, движущихся в этом направлении, значит, полученная от Ревийона информация достоверна, и тогда 2‐му корпусу не нужно отступать и нет необходимости эвакуировать тебесские склады. В конце я попросил его (поскольку у меня не было радиостанции) организовать прямую связь между его штабом и Дербиширским йоменским полком, британским танковым соединением, приданным в усиление 2‐му корпусу. Именно через их передовые посты в Бир-аль-Атере, на самом краю правого фланга, я собирался пересечь линию фронта.

Бедный полковник, издерганный и давно не спавший, так и не понял (хотя очень старался), зачем я без приказа отправляюсь в экспедицию и как собираюсь провести шесть джипов на тридцать километров во вражеский тыл; однако обещал наладить радиосвязь и пожелал мне удачи.

По прямой расстояние между Бир-аль-Атером и дорогой Кассерин – Фериана – Гафса составляет не более тридцати пяти километров, но на его преодоление мы потратили полтора дня. Мы продирались сквозь густой кустарник, и через каждые несколько метров наш путь под прямым углом перерезали борозды шириной и глубиной в полметра. Машины двигались как лошадка-качалка в падучей. У джипа шесть скоростей: большую часть времени мы ползли на первой и лишь изредка переключались на вторую. Если ехать по шоссе, то на двадцать пять километров расходуется примерно четыре с половиной литра бензина, а мы на бездорожье в пустыне, израсходовав столько же горючего, преодолели не более десяти километров. Непрерывно лил дождь, но здесь мы находились на меньшей высоте, чем в Тебессе, и погода была ощутимо теплее. Всю ночь мы мокли, а утром поползли дальше. Один за другим джипы застревали в канавах, их приходилось вытягивать. Неоднократно машины садились на брюхо, угодив в борозды и передними, и задними колесами. Тогда мы брались за лопаты. Мокрый грунт пронизывало множество переплетенных корней. От дождя вымокли карты, вода попала под стекло компаса. В любом случае при таких условиях придерживаться курса получалось только наугад.

Ровно в три часа дня, когда до дороги оставалось, по моим прикидкам, около пяти километров, меня вдруг в глубине души охватила паника: нас атакуют и уничтожат, как только мы окажемся в пределах видимости с шоссе. Как и куда мы сможем отступить в таких условиях? Двенадцать прекрасных человек, слепо доверившихся мне и ни разу не усомнившихся в моих словах о важности нашей миссии, погибнут или попадут в плен из-за моего безрассудства. Пусть нам удастся добраться до дороги, что дальше? Вся затея лишена смысла. Даже если я увижу танки, американцы мне не поверят, а если и поверят, то командование корпуса не станет реагировать. Неужели я считаю, что добытые мной крохи информации остановят отступление всего корпуса? Даже если удастся заложить мины, как я планировал (именно так я обозначил своим людям главную цель операции), то максимум, чего мы добьемся, – у одного танка разорвет гусеницу, а такая неисправность устраняется за несколько часов.

Я уже собрался поворачивать назад, пока не поздно, но, терзаемый страхами и сомнениями, все-таки продолжал двигаться вперед. Все, еще раз завязну – и отдам приказ разворачиваться. Когда мой джип застрял в канаве, я не мог смотреть в глаза своим людям, которые усердно вытягивали его. Но все же, в ужасе нерешительности, я ехал дальше… Потом Локк – теперь он был моим стрелком – заметил впереди, как ему показалось, телеграфную линию. Я остановился и в промокший бинокль действительно разглядел столбы километрах в трех от нас. Наша цель была обнаружена, и моя паника прошла, уступив место безмятежному спокойствию.

Местность постепенно поднималась, передвигаться по ней становилось легче. В ложбине я оставил джипы. Вдвоем с Юнни мы поднялись на возвышенность и оттуда осмотрели шоссе, узкоколейную железную дорогу и здание поодаль – вокзал Бурдж-Мааден-бель-Абес.

Мы долго наблюдали, дожидаясь сумерек. Я полагал, что немцы не будут двигаться по шоссе днем – это слишком заметно с воздуха. И в самом деле, мы насчитали лишь несколько одиноких машин. А вот немного позже мы увидели длинную колонну арабов, шагавших к станции от своей стоянки, мимо которой мы недавно проезжали. Несомненно, они спешили выдать нас немцам и расталкивали друг друга, чтобы поскорее получить награду.

В этот выход с нами отправились два сержанта, ранее служившие в SAS у Дэвида Стирлинга, пока его не захватили в плен в Эль-Хамме. Этих крепких и упорных бойцов звали Купер и Сикингз. Мы понимали, что если на станции есть живая сила и бронетехника, то противник моментально поднимется по тревоге и вынудит нас уносить ноги, прежде чем мы успеем заминировать дорогу. Тогда эти двое вместе с Бобом Юнни предложили план: дождаться темноты в укрытии, а затем они выйдут к шоссе и, взяв, сколько смогут, мин, заложат их, после чего пешком пройдут через горы сто километров до Тебессы. Эти ребята в полной мере осознавали, насколько важна наша миссия – ради ее успеха они были готовы не только рискнуть жизнью (это не так уж и сложно), но и обречь себя (уже вымотанных после двух суток тяжелой работы) на бросок в сто километров ночью под дождем через вражескую территорию. В сущности, они вообще не задумывались, зачем минировать дорогу на Гафсу: мы вышли в рейд, и дело нужно довести до конца. Простое, не знающее сомнений упорство запрещало им сдаваться, пока они не испробуют самые отчаянные варианты. Я понимал, что сила воли этих людей гораздо крепче моей, и уже собирался одобрить их план, но вдруг перевел бинокль ниже здания станции и нашел другое решение нашей проблемы. Между нами и дорогой параллельно ей тянулся узкий овраг с плоским песчаным дном, которое казалось испещренным следами гусениц. Заехав туда, мы убедились, что здесь по меньшей мере двадцать танков проехали предположительно в направлении Гафсы не ранее чем прошлой ночью. Более того, мы нашли указательный столб с надписью «Гафса». Мы подумали, что танки пустили здесь, чтобы не гонять их по асфальтовому шоссе. Поспешно заложив два ряда мин поперек оврага, мы поскорее убрались оттуда, поскольку наш наблюдатель с вершины холма сообщил, что из здания выходят вооруженные люди и движутся в нашу сторону, как загонщики на охоте. Быстро темнело. Перевалив две гряды холмов, мы остановились, и я дал людям указание под покровом ночи возвращаться в Бир-аль-Атер. Я предложил двинуться немного южнее, где дорога, как мне казалось, будет проще. Мы