Но веревка выдержала, и вес оказался достаточным, чтобы перевернуть кота-трубочиста на спину. Он проехался по скользкому от слизи камню, когтя воздух. В попытке снова встать на лапы и восстановить равновесие он перевернулся на бок. Еще секунда, и он мог бы зацепиться за пол и спастись от падения, но поверхность закончилась прежде, чем зверю удалось окончательно перевернуться, и он со страшным ревом соскользнул с края.

Они прислушались и через мгновение услышали подобный удару молота звук, с которым пьедестал ударился о далекое дно пропасти. А спустя долю секунды раздался более мягкий грохот падения туши.

От пронзительного предсмертного вопля кота-трубочиста Сенлином овладело тревожное чувство, что он не столько убил дракона, сколько уничтожил редкое существо, которое всего лишь повиновалось инстинкту. Не было ни прилива гордости, ни торжества, только неуемное облегчение от того, что все еще жив.

* * *

Они подсчитали потери. Жучиные лепешки сочли наименее тяжкой утратой. Они обсудили возможность съесть крошечных светящихся креветок из корыта. Но после некоторых раздумий и отсутствия добровольца, который первым попробовал бы призрачных моллюсков, отказались от этой идеи. Лучше голодать, чем отравиться. Все согласились, что смогут продержаться несколько дней без еды, и этого хватит, чтобы добраться до Мола-Амбита. У них все еще была веревка, по которой они спустились, одеяло, бурдюк с водой и, что самое важное, лампа. Карта, которая так и осталась лежать в рюкзаке, не пострадала, но уклономер разбился вдребезги.

Пока Финн Голл оплакивал сокрушительную потерю, Сенлин начал подбирать замену. У него не было ресурсов, чтобы соорудить ватерпас, но он мог смастерить отвес, который служил бы аналогичной цели. Он использовал полую ручку черпака вместо грузила, сломанный конец мешалки – в качестве измерительной доски, нитки, выдернутые из саронга, – вместо шнурка, а из куска известкового раствора соорудил «свинцовый» утяжелитель. Он связал куски проволокой от разбитых фонарей и ножом Тарру сделал зарубки на доске – грубое подобие шкалы. Он объяснил, что им не нужно знать истинный угол любой шахты, только относительные углы на перекрестках. Так что не имело значения, составлял ли уклон на самом деле тридцать два градуса или пятьдесят один градус. До той поры, пока они знали свое местонахождение на карте, можно было использовать его самодельный уклономер, чтобы определить, какой склон самый крутой, а какой – самый плавный, и сравнить эти общие показания с картой.

Но даже после всех объяснений Сенлина Голл не был уверен, что такое сработает. Сенлин мог лишь попросить карлика поверить, что бывший директор школы хочет заблудиться в этом лабиринте не больше, чем он сам.

Тарру, который лучше понимал, что предлагает Сенлин, заметил:

– Но если мы сделаем неверный поворот, то, вероятно, не поймем этого, пока не станет слишком поздно.

– Верно. Однако это лучше, чем выбирать курс вслепую, – сказал Сенлин, проверяя соединительные детали на своем инструменте.

Убедившись, что тот не сломается при первом же использовании, он уже заворачивал уклономер в оставшееся одеяло, когда Тарру заметил его рану. Грудь Сенлина была исполосована багровыми следами, похожими на удары хлыста, там, где кот-трубочист задел его, отшвырнув в сторону. Из самых глубоких ссадин сочились ручейки подсохшей крови. Джон спросил, не следует ли промыть раны и перевязать одеялом, но Сенлин настаивал, что уклономер более ценен.

– Полагаю, теперь, когда мы спасли друг другу жизнь, ты рассчитываешь на мою благодарность и на то, что я последую твоему как попало состряпанному плану, – сказал Голл, пытаясь соскрести слой слизи с голых ног.

– Вовсе нет, – ответил Сенлин. – Мы пойдем к Тропе, и любой, кто захочет сойти, сможет это сделать. Я сам доберусь до Мола-Амбита. – Он наполнил бурдюк водой из родника. – Дело не в том, что мне не пригодился бы добровольный союзник, Голл. Мне не нужен враждебный компаньон.

– Ты ведешь себя так, словно я должен благодарить тебя за возможность умереть с тобой в лагере Марата. Союзникам обычно есть что предложить друг другу, Том. – Финн вымыл руки в корыте.

– Это точно, – сказал Сенлин с безразличием.

– Ну ладно! Ладно! Я клюнул на твою приманку. Расскажи мне побольше о своих друзьях. Говоришь, у них есть корабль и деньги. А как насчет имен?

– Помнишь женщину с движителем вместо руки, которая была в твоем порту в ту ночь, когда его уничтожили? – Сенлин сунул свернутый в узел уклономер в рюкзак.

– Кажется, что-то на «Э»? Эвелин? Эрмин? Эстер? Она ведь была первой помощницей Билли Ли, не так ли? – Финн Голл прищурился, вспоминая. – Насколько я помню, он называл ее «подмастерьем блюстителя», что бы это ни значило. Боже, этот болван любил поговорить, когда пил.

– Она была моим первым помощником на борту «Каменного облака», которое я позаимствовал у Ли. С тех пор ее повысили в должности. Теперь она капитан «Авангарда».

– Ты имеешь в виду флагманский корабль Сфинкса? – сказал Тарру, удивленно потирая подбородок. – Даже в общежитиях Колизея на прошлой неделе только об этом и говорили.

Пока Голл переваривал услышанное, Тарру передал новость о том, что давно спящий Сфинкс снова решил размять мышцы, начав, по-видимому, с запуска самого великолепного и внушительного боевого корабля.

– Том, ты хочешь сказать, что знаешь капитана «Авангарда»?

– И весьма хорошо, – подтвердил Сенлин.

– А Сфинкс? Ты ведь не встречался со Сфинксом, не так ли? – настаивал Джон, улыбаясь с недоверием.

– Я познакомился с ним.

Голл и Тарру посмотрели друг на друга со смесью изумления и недоверия.

– Нет, Том. Это уже слишком. – Тарру помахал рукой в воздухе, словно пытаясь разогнать облако дыма.

– Вполне возможно. Я буду рад оставить на Тропе и тебя.

– А как ты можешь это доказать? – спросил Голл, уперев кулаки в бока. – У тебя есть какие-нибудь свидетельства?

– Нет. Я не могу ничего доказать. Но я могу поговорить с Маратом. Когда-то он был блюстителем, и я думаю, ему будет очень интересно узнать, как дела у Сфинкса в настоящее время.

– Если это правда, ты ввязался в очень крупную игру, Том, – сказал Джон. – Уверен, что не вляпался по уши?

– Думаю, вам обоим следует спросить себя вот о чем: хотите ли вы связать свою судьбу с человеком, который готов драться бок о бок с котами-трубочистами, или вы хотите выйти на Черную тропу в одиночку?

– А Сфинкс откроет кошелек для полезного человека в нужде? – спросил Голл.

– Сдается мне, можно с уверенностью сказать, что Сфинкс вознаграждает своих друзей.

Голл рассмеялся:

– Уж не хочешь ли ты предложить себя в качестве доказательства этого?

Коварный вопрос карлика внезапно принес Сенлину облегчение сразу в нескольких смыслах, причем столь сильное, что он как будто прозрел.