litbaza книги онлайнСовременная прозаМилый Ханс, дорогой Пётр - Александр Миндадзе

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 89 90 91 92 93 94 95 96 97 ... 103
Перейти на страницу:

– Учтем.

– Ты после армии?

– Так точно. Солдат демобилизованный. Десантник.

– Я тоже в прошлом десантник.

Водитель посмотрел в зеркальце на пассажира, промолчал. Они уже выбрались за черту города, ехали мимо пустых раскисших полей. Снег таял, едва коснувшись земли, превращался в черную грязь.

Гундионов сказал:

– Мы должны стать друзьями. Впереди у нас большой путь.

– Я постараюсь.

– Ты не будешь возле меня холуем, а на голову я себе не дам сесть, не бойся.

– Никак нет.

– Я тебя сам выбрал. Я не мог ошибиться. Ты понял?

– Так точно.

– Ты ко мне не приставлен по крайней мере. Раз я тебя сам выбрал. Так хочется думать.

– Ага. Понял.

– Я вижу ясно цель. Многие запятнали себя. Это мои враги и друзья, которые хуже врагов. Они потеряли веру и стали как слепые котята. Лакают молочко в свое удовольствие. Тьфу!

И пассажир в сердцах махнул рукой, досадуя на своих недругов. Этим жестом он в то же самое время приветствовал милиционера, вытянувшегося на обочине с приставленной к фуражке ладонью.

Между тем они давно уже ехали в сопровождении эскорта автомобилей. Впереди, распугивая сиреной ворон, шла милицейская машина, остальные, целая кавалькада, следовали по пятам, пристроившись в хвосте.

– Взяли в тиски. Чтоб мы вдруг куда не надо не свернули! – проворчал пассажир. Он зажег свет в салоне, зашуршал бумагами.

Процессия вкатилась в поселок, остановилась у распахнутых заводских ворот. Прибывшие выскочили из машин, встали в почтительном ожидании, образуя коридор. Сюда должен был войти тот, кто пока что сидел в освещенном салоне автомобиля, уткнувшись в бумаги. Сидел и сидел, неподвижный, как памятник.

Но вот Гундионов наконец ожил и, убрав бумаги в портфель, сказал Павлу со значением:

– Я по складу теоретик. Теория – моя любовь, стихия, идея – оружие. Я пропагандист, окрыляю людей, а это уже жизнь, практика. Я теоретик и практик в одном лице, понятно?

Еще он сказал, вылезая из машины:

– Приглядывайся. Кое-что можно перенять, с чем-то придется смириться. Имею в виду свои привычки.

– Ваши привычки станут моими! – отозвался водитель.

Гундионов был уже снаружи. Вернувшись к машине, он склонился к окну и отчеканил в лицо Павлу:

– Это сказал раб!

И пошел, не оглядываясь, по ковровой дорожке, положенной на снежную жижу, в глубь заводского двора. Встречавшие и прибывшие устремились за ним следом.

Павел тоже покинул машину. Выбравшись наружу, он сделал неприличный жест. Туда, в ту сторону. Вдогонку. Раздался дружный смех, очень громкий. Смеялись шоферы. Здесь сейчас были только водители служебных машин, они одни, и это была их минута. Кто-то повторил жест Павла, кто-то погрозил ему пальцем, другие смеялись.

Водитель Гундионова, впрочем, не разделил общего веселья. Он мог сделать жест, но мог и шагать, не глядя на коллег, по пустой ковровой дорожке. Дойдя до здания клуба, украшенного транспарантами, Павел слегка приоткрыл дверь, просунул голову в зал. Гундионов стоял на сцене, держа знамя наперевес. К нему приближался тучный человек в наглухо застегнутом пиджаке. Тучный взялся за древко, Гундионов отпустил, руки стали свободными, и он зааплодировал. Павел увидел главное: сам момент вручения. Он прикрыл дверь и, сойдя с ковровой дорожки, устроился на скамейке у забора.

К скамейке и направился сразу Гундионов, только вышел из клуба.

– Ты не слушал мою речь, – проговорил он с обидой.

– Не слышал, никак нет.

– Не слушал, я настаиваю. Не слушал! – Хозяин поднял палец, и водитель его стал как этот палец – вскочил, вытянулся.

И тут вдруг гнев сменился на милость, Гундионов рассмеялся:

– Не слушал и стал жертвой показухи!

Сзади Павел был цвета скамейки. Куртка, брюки – все было зеленым. Он растерялся, чуть не плакал от досады. Хозяин сказал Павлу с назиданием:

– Слушай мои речи!

Прозвучало как заповедь. “Идем! Эх ты!” – уже иным тоном, дружески произнес Гундионов и, приобняв Павла за плечи, повел к выходу.

Ночевали в гостинице. Павла разбудил шум в коридоре, грохот. Он выглянул из номера и глазам своим не поверил: мимо шли футболисты, целая команда. В гетрах, трусах и майках с одинаковыми эмблемами, стуча бутсами, они шли и бежали трусцой по гостиничному коридору, перепасовывали друг другу мячи, и ловил мячи, падая на паркет, вратарь. Игрок с капитанской повязкой толкнул двустворчатые двери, и вся команда, проследовав за своим вожаком, скрылась в номере-люксе Гундионова.

Как был, в трусах, под стать футболистам, Клюев пошел следом по коридору. За двустворчатыми дверьми он застал такую картину: Гундионов, стоя посреди номера с выражением полного удовольствия на лице, отбивал чечетку. Гости его тоже не отставали, притоптывали неловко, но от души и даже пытались петь.

Увидев Павла на пороге, хозяин объявил:

– Я их переквалифицировал, дармоедов! Ноль – два, ноль – три, сколько же можно? Из команды – в ансамбль! – прокричал он. – Да станут спортсмены танцорами!

Клюев вернулся в свой номер. За окном начинался день. И уже, конечно, не спалось. Оделся, опять вышел в коридор. Двустворчатые двери притягивали магнитом, любопытство распирало.

И вдруг они распахнулись, эти двери, заставив Павла отпрянуть: из номера люкса выскочила уборщица, очень испуганная, со слезами на глазах, побежала, бросив пылесос, по коридору.

Следом осторожно выглянул Гундионов, тоже испуганный.

– Зачем приходила, как думаешь?

– Прибраться у вас.

– Кто она, а?

– Уборщица, кто!

– Я ее выгнал. Слишком хороша для уборщицы.

– Не сказал бы.

– Госпожа провокация приходила! – заключил торжественно Гундионов. – Это кое-кто с утра пораньше проверял мою бдительность, хотел скомпрометировать!

– Кто?

– Есть человек, есть.

Поманив Павла, он скрылся в номере.

– Он у меня за спиной. Большой человек. Почти как я, – говорил Гундионов, прихлебывая из стакана. Они с Павлом были в номере вдвоем, пили чай. – Всю жизнь за мной как тень. Следит, ждет, когда я споткнусь. Я не спотыкаюсь, а он все подталкивает. Край идет семимильными шагами, но наши успехи его не радуют, мой авторитет раздражает. Он рвется к власти и готов на все, даже в спину нож воткнуть!

– Да кто же он, кто? – опять спросил Павел.

Хозяин покачал головой:

– Я тебе пока что не доверяю полностью.

1 ... 89 90 91 92 93 94 95 96 97 ... 103
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?