12 марта 1921 года, узнав о восстании в Кронштадте и на Дону, Яков Фомин в станице Вешенской неожиданно поднял свой эскадрон против власти большевиков. В первый день восстания бунтавщикам не удалось захватить Вешенскую. После этого повстанцы ушли на правый берег Дона, где пытались поднять земляков на восстание против советской власти. Но особого успеха в этом они не достигли. Весной 1921 года конный отряд Фомина в 150–200 сабель рейдировал по Воронежской, Царицынской, Донской губерниям. Его по пятам преследовала конная группа Журавлева (300 сабель, 6 пулеметов), которая 18 апреля неожиданно напала и почти полностью уничтожила повстанцев. Однако в мае Фомину вновь удалось сформировать крупный партизанский отряд (130 сабель).

Большинство бойцов мятежного эскадрона попали в Красную армию, будучи перебежчиками и военнопленными белых армий. После разгрома атаманов Курочкина, Маслакова, Колесникова к Фомину перешла часть повстанцев из распавшихся отрядов. Северные станицы Верхнедонского округа — Шумилинская, Мешковская, Мигулинская, Казанская — с сочувствием относились к восстанию Фомина. Казаки пытались сорвать продналоговую кампанию, уничтожая продработников и документацию в исполкомах.

Осенью 1921 года чекистские сводки сообщили, что численность отряда Фомина и примкнувшего к нему атамана Кондратьева составляла 220 сабель при двух пулеметах. В это же время на Кубани активизировались повстанческие силы. 17 сентября Кубанская повстанческая армия атамана Пржевальского (четыре кавалерийских полка и стрелковый батальон, всего — до 1000 сабель и штыков) переправилась через Кубань у аула Эдепсухай, 19 сентября она окружила Краснодар. Однако штурм города сорвался из-за спешного прорыва к Краснодару частей 1-й Конной армии. 21–23 сентября повстанцы отошли за Кубань, где у села Белого были окружены и разгромлены (потеряв убитыми и пленными около 400 человек).

6 октября Фомин от имени «восставших войск военно-революционного времени» призвал жителей к всеобщему восстанию, утверждая, что «коммуна приведет к голодной смерти, к рабству крепостного права». 10 октября на хуторе Сингин он был окружен большим отрядом милиции. Милиционеры неожиданно ворвались на хутор и пленили до 20 партизан. Самому атаману удалось бежать от преследователей ночью в одном нижнем белье. Отряд Фомина пробился на хутор Рубежный, где атаман забрал в отряд своего пятнадцатилетнего сына Давидка.

13–16 октября повстанцы заняли Вешенскую, но поддержки местных казаков не получили. 30 октября бойцы союзника Фомина атамана Кондратьева были разбиты, а сам атаман схвачен. Отряд Фомина разделился, ушел на переформирование в Хоперский округ, а в начале 1922 года снова появился на Дону. В это время на хуторе Рубежном чекисты арестовали жену атамана Анастасию. После долгих мучений и издевательств ее живьем утопили в проруби.

18 марта партизаны Фомина численностью 80 сабель были обнаружены недалеко от Рубежного и окружены. В бою было убито 25 повстанцев, красные захватили обоз и оружие, канцелярию штаба. 20 марта около хутора Кругловского повстанцы были снова окружены. Понимая, что на этот раз выбора у них не осталось, они буквально бросались на пулеметы и в рукопашную. В этом бою погибло более 100 повстанцев, в том числе и сам атаман Фомин.

М. Шолохов так описывал последний бой Якова Фомина: «Ночью окружили с трех сторон, оставили один ход на бугор, а там снегу — лошадям по пузо... С рассветом ударили из пулеметов, и началось... Всех посекли пулеметами. Я да сынишка Фомина — только двое и спаслись. Он, Фомин-то, Давыдку своего с собой возил с самой осени. Погиб и сам Яков Ефимыч... На моих глазах погиб. Первая пуля попала ему в ногу, перебила коленную чашечку, вторая — в голову, наосклизь. До трех раз падал он с коня. Остановимся, подымем, посадим в седло, а он проскачет трошки и опять упадет. Третья пуля нашла его, ударила в бок... Тут уж мы его бросили. Отскакал я на сотейник, оглянулся, а его уже лежачего двое конных шашками полосуют...»

Впрочем, существует версия, что Яков Фомин не погиб в бою, а пробрался за рубеж, в Италию, где работал костюмером в театре «Ла Скала». Сын атамана — Давид, оставшийся в СССР, арестовывался в 1922, 1930, 1933, 1937 годах (последний раз получил срок 10 лет) и умер в ссылке в Коми АССР.

* * *

Атаманы, вышедшие из среды Красной армии, не попали ни в учебники истории, ни в научные книги. Они оказались ненужными ни красной, ни белой, ни демократической пропаганде. Трагедия этих людей заключалась в том, что они сами создавали тот тоталитарный режим, против которого выступили позже и от которого погибли. На фронтах гражданской они четко видели впереди врага — «золотопогонника», но враг оказался страшнее — он был внутри их, он наносил удар сзади, принимал образ революционного комиссара и использовал те же лозунги, что и «честные революционеры». «Красные» атаманы не вписались в реальность тоталитарного режима после гражданской и потому быстро сошли с исторической арены.

Август–декабрь 1921 года стал временем постепенного выхода Советской России из тотального кризиса. Страна начала переходить на рельсы нэпа, а у крестьянских инсургентов уже недоставало сил к продолжению сопротивления. Даже те, кто еще продолжал борьбу против власти, были морально сломлены предыдущими неудачами и отсутствием четких перспектив борьбы. Сотни походов и тысячи смертей ничего не давали в борьбе с государственной машиной, с огромной армией, накопившей опыт войны на несколько фронтов. В то же время отмена продразверстки и свобода торговли — то, чего добивались повстанцы, — стали реальностью.

Еще в апреле 1921 года в Украине действовали до 35 тысяч повстанцев, на Воронежщине, Тамбовщине и Дону — до 30 тысяч, в Западной и Восточной Сибири — до 70 тысяч: всего в советских республиках России, Украины и Белоруссии — до 200 тысяч восставших крестьян. Из уездов Украины, Белоруссии, Сибири, юга России в центр постоянно шли неутешительные сообщения, что в ряде местностей советская власть существует только формально и реальной властью являются повстанческие атаманы.

В Украине ранней весной 1921 года до 20 тысяч повстанцев на Правобережье группировались под «самостийницкими» лозунгами, признавая или не признавая верховенство Петлюры (только в Киевской губернии насчитывалось около 7 тысяч партизан). До 7–8 тысяч повстанцев считали себя махновцами, более 5 тысяч составляли отряды дезертиров — бывших красноармейцев, мятежников из Красной армии. Были и отряды, ориентированные на белогвардейцев, «поклонники» Бориса Савинкова, отряды «мстителей» из немецких колонистов.

Ленин тогда указывал: «Мы оказались втянутыми в новую форму войны, новый вид ее, который можно объединить словом бандитизм». Постоянное совещание по борьбе с бандитизмом возглавил глава СНК УССР X. Раковский (тогда первое лицо в УССР), а в его состав вошел Фрунзе — секретарь ЦК КП(б)У, командующий вооруженными силами УССР и Крыма, который руководил «малой войной» против повстанцев.

Но летом 1921-го произошел перелом в сознании крестьянства — и сразу стало заметным затухание повстанческо-атаманского движения. За май–октябрь этого года количество повстанцев сократилось примерно в десять раз. Повстанческое движение было подорвано объявлением амнистии повстанцам, результатом которой стало «покаяние» до 20 тысяч партизан, началом колоссального голода на юге России и в Украине, подорвавшего возможности крестьянства сопротивляться режиму.