Платформа RER находилась не под землей, асмыкалась с большим автовокзалом. Здесь легче было держаться незамеченным, ноприходилось напрягаться, чтобы самому не потерять «гасконца».

А впрочем, тот не спешил. Вот прислонился кстенке газетного киоска и зачем-то стал снимать кроссовки. Ноги натер, что ли?

Матушка Пресвятая Богородица... да ведь онснова надевает ролики, которые до этого тащил в рюкзаке! А Жерар... Жерарбросил свои ролики около метро Сен-Мишель! Махнулся не глядя с каким-то бико!

Огляделся безумными глазами. Ни одногороллера! Ни одного араба! Нет, вон есть один, правда, вполне респектабельный ицивилизованный. Не катит на роликах и не торгует смятыми тряпками. Говорит посотовому телефону и почему-то сердито смотрит на Жерара. И полицейский смотритна него так же сурово. И вон те двое в штатском...

Ну да, конечно, нужен он им всем! Емумерещится. Это просто люди, люди, которые заняты своими делами, но ничем немогут помочь в поимке опасного преступника. Разве что этого суровогополицейского кликнуть на подмогу? Ну да, а потом Мирославу и Холмскому придетконец.

А Бенуа между тем уже неспешно покатил вперед.Впрочем, неспешно двигался он только в первую минуту, но тут же набрал скоростьи скрылся в толпе. Жерар пустился было бегом, но разношенные шлепанцы чертоваараба тут же свалились с ног, и, пока он подбирал их, преследуемый исчезбесследно.

Жерар выпрямился, тяжело выдохнул воздух идаже зажмурился. Последний раз он испытал точно такое же отчаяниебезнадежности, когда увидел Валери рядом с этим желтоглазым мальчишкой ипочувствовал, всем сердцем почувствовал, что между ними что-то происходит,что-то уже произошло. Наверное, благоразумнее было повернуться и гордо уйтипрочь, забыть о ней, ведь он прожил без нее сорок пять лет – как-нибудьпроживет остаток жизни! Но в том-то и дело, что за эту ночь, проведенную вдалиот нее, он понял, что душу дьяволу заложит за то, чтобы утро наступило какможно скорее. Как это там поет Гару, то есть Квазимодо, в том слезоточивом, втом восхитительном мюзикле?

O Lucifer! Oh! Laisse-moi rien qu`une fois

Glisser mes doigts dans les cheveuxd`Esmeralda[26]...

Вот именно! Все именно так! Он готов на все,чтобы касаться ее волос, чтобы смотреть в ее глаза – всегда, каждый день. Онготов на все, даже рисковать жизнью для спасения этого мальчишки, от которогоона потеряла голову как девчонка.

Ничего. Она потеряла, а Жерар поможет обрестиее вновь. Понятно, что, пока этот мсье Холмский в опасности, она будетзациклена на нем. Значит, надо его спасти – и...

Осталось самое малое: найти, откуда спасать.Единственный человек, который мог бы привести его к Холмскому, исчез!

Матушка Пресвятая Богородица, за чтонаказуешь, как говаривал в минуты неудач отец...

Жерар в отчаянии рванулся – и ахнул от боли:полное ощущение, что налетел на нечто бетонное, вроде тумбы для афиш. Однакоэто оказалась низкорослая дама крепкого сложения, с коротко, чуть не под нульстриженными белобрысыми волосами и небольшими, очень темными глазами. Этимиглазами она с лютой неприязнью таращилась на Жерара и потирала плечо.

Подумаешь, плечо! А у него от удара о неезанемело все тело!

Но он был хорошо воспитанным человеком, к томуже сам налетел на даму, а потому начал пылко извиняться:

– Пардон, мадам! Экскюзе муа! Мильпардон![27]

– Пошел ты на... – процедила дама,отворачиваясь.

Ого! Да она русская! Соотечественников вПариже становится все больше и больше.

Жерар рассеянно смотрел вслед грубойнезнакомке. Делать, кроме этого, все равно было нечего.

Дама подошла к стоянке такси и заговорила содним из водителей. Перешла к другому, третьему... Не составляло труда понять,что она пытается взять машину, но никто не понимает, куда ей надо ехать.Значит, мсье Холмский не единственный из русских, кто пренебрегает изучениеминостранных языков?

От мыслей о несчастном Холмском захотелосьнемедленно отвлечься, и Жерар воспользовался единственным доступным способом:направился к даме, чтобы помочь ей. И тут услышал, что она все-таки отличаетсяот вышеназванного Холмского: общается с таксистами пусть не по-французски, но ине по-русски, а на отличном немецком языке.

Ну, это уж слишком. Ладно, несколькоанглийских слов аборигены бы еще поняли, но учить речь бошей...

– Не могу ли я помочь вам, уважаемаяфрау? – осведомился Жерар на языке, как принято выражаться, Шиллера иГете.

Дама обернулась как ужаленная:

– Откуда вы меня знаете?!

Вопроса Жерар не понял. Да и не хотелпонимать. Дама тотчас успокоилась:

– А, это опять вы... Вы говоритепо-французски?

– Конечно, – кивнул Жерар, подаваяськорпусом вперед, чтобы самую компрометирующую часть своего тела – ноги варабских шлепанцах – отодвинуть елико возможно дальше.

– Умоляю вас, – воскликнуладама, – объясните кому-нибудь из этих бестолковых таксистов, что мне надона улицу Рульавантурер!

– Рульавантурер?! – удивился Жерар.И тут же до него дошло, что дама на немецкий лад безбожно коверкает двафранцузских слова, сливая их в одно. – Быть может, вам нужно на рюл`Авентюр?

– Но ведь я так и говорю, – сапломбом пожала она плечами.

– Не совсем, – пробормотал Жерар исделал знак одному из таксистов.

– Рю л`Авентюр! – вскричал тотрадостно. – Конечно, я знаю рю л`Авентюр. А там куда ей нужно? Улица оченьдлинная.

Жерар перевел вопрос.

– Дом двадцать один, – сказаладама. – Вы знаете нотариуса Морана? Это его дом, мне нужно к нему.

Жерар покачнулся.

– Что же вы молчите? – онавозмущенно уставилась на него. – Переведите!

Жерар с усилием обрел дар речи и исполнил еетребование.

– Нотариуса я такого не знаю, а домнайду, – ответил таксист.

– Этот парень очень бестолковый, –сказал Жерар, повернувшись к даме. – Боюсь, что он завезет вас куда-нибудьне туда. Позвольте мне довезти вас. Умоляю, доставьте мне это удовольствие!