Он открыл перед ней дверцу и помог сесть.Потом убрал в багажник ее небольшой саквояж и запрыгнул на переднее сиденье,предупредительно повернувшись к своей спутнице.

Он обожал ее! Он обожал эту бритую, крашеную,приземистую уродину так, как ни одну женщину в мире, и даже его страсть кпрекрасной длинноногой Валери меркла перед тем всепоглощающим чувствомблагодарности, которое он испытывал к этой особе.

Она открыла ему, где живет Моран!

– Давно я не слышал такого прекрасногонемецкого языка! – воскликнул он, не зная, как еще выразить обуревавшиеего эмоции. – Вы немка? Вы из Германии?

– Я немка... наполовину, но приехала изРоссии, – с усилием улыбнулась она. – Вы очень любезны, спасибо.

– О, у вас какие-то дела кнотариусу? – Жерар попытался изобразить на лице самое легкомысленноевыражение. – Надеюсь, это приятные хлопоты? И даже если речь идет онаследстве, то оно достаточно велико?

Он и сам не знал, почему сморозил такуюглупость. Все-таки последнее время его мысли были так или иначе заняты именноделами наследства – ну, вот и сорвалось с языка.

Лицо дамы захлопнулось, словно дверь.

– Вы правы, – проскрежетала она стеми интонациями, с какими нежелательным посетителям сообщают: «Никого нетдома!»

Жерар насторожился.

Почему? Он и сам не знал, но что-то словнопросвистело вдруг в воздухе: образно выражаясь, вражеская стрела. Эта женщинаприехала из России к Морану. А вдруг...

Что вдруг? Почему он решил, что это может бытькаким-то образом связано с событиями последних дней?

У него не было времени подумать.

– Вот он, дом двадцать один! –радостно возвестил таксист. – Слышите, мсье? Приехали!

Жерар расплатился, выбрался из такси, помогвыйти спутнице, достал из багажника ее сумку... Он был готов нести эту сумку иза каменную ограду, ограждавшую дом, но дама протянула руку и выхватила у негосвои вещи.

– Вы очень любезны, – рявкнулаона. – Ауффидерзеен!

– Ауффидерзеен... – уныло отозвалсяЖерар.

Дама подошла к калиточке и позвонила.Заворчало переговорное устройство. Жерар весь превратился в слух и услышалчто-то вроде «Голдфингер».

Калитка открылась. Может, это был пароль?

Дама вошла, но перед этим обернулась, и Жераредва успел сделать вид, что удаляется своим путем со всей возможной скоростью.

Когда он обернулся, калитка уже закрылась.

Ну вот. Зря он расточал любезности этойкошмарной особе. Ну, узнал, где живет Моран, – и что дальше? Вещее чутье,которое внезапно пробудилось у него, словно у охотничьего пса, вставшего наслед, гласило... нет, просто-таки кричало, что Мирослав и Холмский находятсятам, за этой каменной оградой, в доме Морана. Видимо, здесь его секретнаяквартира. И какие темные делишки он обделывает в этом тайном месте, не ведомоникому. Наверное, такие же крупные и мелкие мошенничества, как с этим делом онаследстве Габриэля Филиппофф... Эх, Себастьен, ну какой бес тебя попутал? Аведь известно: коготок увяз – всей птичке пропасть. Ты начал лгать, ты занялсяподлогом, потом похищением людей... неужто и до убийства дойдешь?

Жерар нервно метался перед домом.

Что делать? Как туда попасть?! Конечно, онможет явиться к Себастьену на правах старого клиента, но что проку с такоговизита? Прийти, поговорить начистоту, сказать, что все знает? Но не кончится лиэто тем, что он окажется в одном подвале с Дени и Мирославом... или в одноймогиле с ними?

Черт, да что же делать?! Нет, надо идти вполицию. Деваться некуда!

– Разувайся. Быстро! – произнесрядом чей-то негромкий голос.

Разуваться?!

Жерар резко обернулся и увидел прямо передсобой револьверное дуло. Сморгнул недоверчиво, поднял глаза... Араб, да ведьэто тот самый араб, которого он видел на вокзале разговаривающим по телефону! Иполицейский рядом! И те двое в штатском!

– Мерд![28] – тихо, яростно выругался один изштатских. – Стой смирно. Обыщи его, сержант.

Полицейский похлопал Жерара так проворно, чтотот и ахнуть не успел. Собственно, что там особо похлопывать было? Достал изкармана рубашки паспорт, из джинсов деньги, ключи да носовой платок.

И снова послышалось рявканье:

– Тебе же сказали: разувайся немедленно!

Жерар, как во сне, скинул с ног шлепанцы.

Полицейский подхватил их и протянул человеку вштатском:

– Вот, господин Метивье.

Тот прижал стоптанные тапки к груди, каквеличайшую драгоценность на свете, но глаза его, устремленные на Жерара,сверкали по-прежнему люто:

– Кто такой? Предъяви документы!

Тот только и мог, что кивнул в сторонуполицейского.

Сержант открыл паспорт:

– Жерар Филиппофф? Что за чепуха?

– Что вам надо?! – наконец-то обрелдар речи наш герой. – Кто вы такие?!

– Не догадываешься?! – тихо, яростноспросил Метивье. – Зачем тебе понадобились эти шлепанцы? Ну?

– Я за них заплатил... – пробормоталЖерар, чувствуя себя так, словно попал в сумасшедший дом. – И ролики заних отдал. А что?..

– Ролики?! А то, что ты сорвал операциюотдела по борьбе с наркомафией! – с ненавистью буркнул Метивье. – Ипоплатишься за это! Откуда ты узнал об операции? Где твои сообщники? Говори,ну?!

Жерар мгновение смотрел в непроницаемые, злыеглаза. Сумасшедший дом какой-то...

Сумасшедший дом? Ну, значит, и он будет вестисебя, как сумасшедший!

– Они здесь! – заорал он. – Онив этом доме! В этом доме гнездо наркобаронов! Они пригрозили убить меня,если... скорей сюда! Я сдам их вам, сдам! Я все расскажу!

И бросился к забору, за которым таился домМорана.

– Если я отсюда выйду, в жизни не возьмув рот ни капли! – громко сказал он.

– Ты сначала выйди! – раздался голосМирослава, усиленный раскатом эха.

Данила нарочито захохотал в ответ, и эхозагрохотало уж вовсе оглушительно. Наконец раскаты смолкли.