Еще сложнее были ночные тренировки. Высшая оценка в лексиконе ВМФ – «о’кей». Не «отлично» и даже не «хорошо», а «нормально». Каждый пилот хочет услышать это «о’кей». Тогда следующие 15 минут (или, по крайней мере, пока ему не скомандуют снова выруливать на взлет) он может чувствовать себя Кинг-Конгом. В качестве летчика Брайан участвовал в операциях «Щит пустыни», «Буря в пустыне» и «Южный дозор». В ходе операций в Ираке он совершил 33 боевых вылета, главным образом на F/A-18. В отставку он вышел в 1998 году в возрасте 45 лет в звании коммандера ВМФ.

Не желая переселяться в кабинет-клетушку в Пентагоне, он начал искать другую работу, на которой мог бы снова летать. Увидев объявление о вакансии летчика-испытателя для экспериментальной ракеты в пустыне Мохаве, он очень заинтересовался этим, послал заявку и получил работу в Rotary Rocket. Он, его жена и трое детей жили тогда в Пойнт-Мугу в Южной Калифорнии, и, по сравнению со многими другими базами, которые они в разное время называли своим домом, это место казалось им просто земным раем: горы, Тихий океан, поля для гольфа и поля клубники. И все это они оставили ради сухого и плоского городка Розамонд в 20 км к югу от Мохаве и в 20 км к западу от базы ВВС Эдвардс. Брайан всегда считал свою жену Валери, которую называл просто «Баб», ангелом и теперь в очередной раз смог в этом убедиться.

Как его семья не была готова жить в пустыне, так Брайан не хотел жить гражданской жизнью. Переход от военного быта к жизни в Мохаве был для него как вход в Сумеречную зону. В Rotary, по его понятиям, не существовало никаких правил. Все было каким-то текучим, неопределенным. Графики были неструктурированными и расплывчатыми. Некоторые сотрудники выглядели и говорили скорее как агитаторы, чем как инженеры. Как-то Брайан увидел парня с зелеными волосами и кольцами в носу и спросил: «Это еще кто? Что он тут делает?» Ему ответили: «Ты с ним поаккуратнее, приятель. Этот парень разрабатывает приборы для управления полетами». Когда он услышал, как некоторые сотрудники говорят об употреблении наркотиков (изредка, для развлечения), он потребовал обсудить это, сказав, что не собирается лететь в ракете, построенной наркоманами. Его снова подняли на смех. Он не верил ни единому слову в «графиках» Rotary относительно одобрений, лицензий и летных испытаний. Он видел, как медленно шевелится ее руководство. Тем не менее деньги в Rotary шли, а обещали их еще больше.

Брайан пришел в Rotary в 1998 году и стал одним из двух ее пилотов; вторым был Марти Саригул-Клийн, тоже пилот и инженер из морской авиации. Брайан также руководил программой испытательных полетов. Он слышал про Берта Рутана, знал, какая у него репутация, иногда мельком видел его, но до сих пор они никогда не встречались. Гэри Хадсон подрядил Scaled, чтобы они изготовили оболочку «Ротона». Когда дело дошло до анализа и оценки проекта, пригласили Берта и еще нескольких специалистов. Доклад Брайана в тот день был последним, с 13:30 до 14:30. В конце выступления Брайан спросил, есть ли у кого-нибудь какие-нибудь вопросы, и увидел, что Берт поднял руку. У него оборвалось сердце. Он почувствовал себя так, как если бы на него внимательно смотрел находящийся рядом лев. «Пожалуйста, мистер Рутан».

«Если мы прекратим все это прямо сейчас, – весело сказал Берт, – мы, наверное, еще сможем попасть в оставшиеся девять лунок. Как вы думаете?»

Брайан счел это великолепной идеей. Они стали играть в гольф, уже по-приятельски, и, когда в 2000 году Rotary пришел конец, Берт пригласил Брайана в Scaled.

В среду 17 декабря 2003 года, ровно через сто лет после того, как двум веломеханикам по фамилии Райт удалось подняться в воздух и осуществить устойчивый управляемый полет на хлипком самолете, о котором никто и подумать не мог, что он будет летать, группа теперь уже мотоциклетных механиков в пустыне Мохаве подготовила к первому активному полету SpaceShipOne. В раннем утреннем свете «Белого Рыцаря» и SpaceShipOne выкатили из ангара Scaled. План полета был прост: двигатель ракеты должен был проработать 15 секунд и при этом необходимо было преодолеть звуковой барьер. Брайан должен был оценить работу двигателя, в частности, в околозвуковом режиме и работу оперения на сравнительно большой высоте. Из всего этого наибольшую проблему представлял переход звукового барьера. Этот самолетик с острым носом в крапинках орегано еще никогда не летал так быстро и так высоко.

Брайан находился в кабине корабля SpaceShipOne, который должен был подняться в воздух на «Белом Рыцаре». Он внимательно смотрел на находящиеся перед ним приборы. Интерфейс управления здесь был несложным. Два переключателя: один для зажигания, другой для управления. В комплект бортовой электронной аппаратуры входил специальный дисплей для двигателя, показывающий все важные параметры, которые могли проверить пилот и ЦУП. «Выключить» ракету пилот не мог. На высоте около 14,5 км (Берту нравилось говорить «первые 15 км бесплатно») SpaceShipOne должен был отцепиться от подвесных крюков «Белого Рыцаря» подобно бомбе.

С относительно небольшой помпой – присутствовало всего несколько приглашенных гостей и представителей СМИ – «Белый Рыцарь» вознесся в белесовато-голубое небо. Земля внизу была окрашена в бежевые и песчаные тона. Примерно в 10 км к северу от Мохаве Брайан выполнил проверку систем. До нужной высоты оставалось уже немного. Брайан включил зеленый свет, означавший, что он сам и SpaceShipOne готовы к отсоединению от «Белого Рыцаря». Начался обратный отсчет: 5, 4, 3, 2, 1, расстыковка!

– Расстыковка прошла нормально, – сообщил Кори Берд, пилотировавший «Белого Рыцаря».

– Нос сейчас должен опуститься, – доложил Брайан. А потом: – Контрольные показатели в норме.

– Статус – идет очень легко.

– Готов, – сказал Брайан. – Зеленый свет.

В ракете, отделившейся от самолета-носителя, Брайан смотрел на выключатель зажигания. Он как будто видел, слышал и чувствовал огненное дыхание ракетного двигателя. Это был разъяренный бык-брахман, который вырвался из загона. Брайан откинул голову на подголовник, положил палец на выключатель зажигания и приготовился. Потом нажал выключатель. Обеими руками он вцепился в ручку управления, как в рог на луке ковбойского седла. Его мотнуло вверх и назад, так что он едва сумел удержать ручку.

Он садился на авианосцы, участвовал в боях, но тут было что-то совсем другое. Чак Йегер надевал свой кожаный футбольный шлем, потому что знал, что в X-1 будет очень шумно. Брайан почувствовал толчки. «Сильная вибрация», – скромно сообщил он Центру управления полетами. Он попытался сосредоточиться на векторе скорости, который показывал ему, где он будет находиться в ближайшие несколько секунд. Он поднимался по траектории, почти перпендикулярной к поверхности земли. Он боялся, что заваливается назад, но указатель траектории полета опроверг его опасения. Брайан вошел в трансзвуковой коридор, и тряска стала еще сильнее. Бедолагу ковбоя швыряло туда-сюда, как тряпичную куклу.

Именно в это время над пустыней прогремел сильнейший гром, который означал, что SpaceShipOne теперь летит быстрее звука. Брайан летел со скоростью 1,2 M и прикидывал, сколько он еще сможет продержаться. Все кончилось так же быстро, как и началось: ракетный двигатель отключился, и самые длинные 15 секунд в жизни Брайана закончились.