Слезы текли всего лишь от дыма.

Тонкие сухие губы, бескровные и потрескавшиеся, изогнулись в горькой усмешке. Он снова доказал, что способен одержать верх над молодым и полным сил магом. Кому только нужны эти доказательства? Надо было сжечь Гарда сразу… сразу, как только стало ясно, что под маской Летрая скрывается чужак.

Ему захотелось услышать голос своего бывшего ученика. Да, Борох считал Гарда учеником – как, впрочем, и всех остальных служителей, независимо от их ранга. Он хотел выяснить, способен ли поднять на него руку человек, которому Триумвират дал все, о чем только может мечтать смертный. Силу, власть, уважение. Правда, все, что человеку было дадено, у него же и отняли. Он, Борох, отнял.

И все же он ожидал иного. Быть может – просьбы о заступничестве. Или помощи в побеге. Разумеется, Гард не получил бы ни того, ни другого… но он и не попросил. Странно.

Дрожащей рукой налив себе полкружки травяного отвара, Борох жадно выпил горькую жидкость, показавшуюся даже приятной. А затем с силой швырнул опустевшую посудину в окно. Брызнули осколки цветного стекла, в комнату ворвалась струя холодного воздуха, разгоняя клубы дыма.

– Ты дурак, Гард, – прохрипел старик, пнув лежащее у ног тело. – Тебе бы спрятаться… глядишь, и забыли бы.

Он повернулся и, не глядя более на обгоревший труп, вышел из своих покоев. Пройдет несколько дней, и их приведут в порядок. Замажут штукатуркой каверны в стенах, обтянут покои новой тканью, принесут хорошую мебель. Застелют пол новым ковром. Заменят выбитое стекло. И все здесь будет как прежде… Только запах сгоревшей плоти не выветрится еще очень, очень долго.

Борох это знал. Ему не в первый раз приходилось убивать.

Примерно в это же время, но много севернее Брона, всего лишь в нескольких часах пути от порта Луд, умирал другой человек.

Он еще не знал, что умрет. Усталость хотя и брала свое, но сил пока хватало. На боку висел меч, в мешке за плечами осталось немного еды, а в кошельке на поясе позвякивало золото. Если бы не погоня за плечами – жизнь казалась бы прекрасной. Звенящий морозный воздух, похрустывающий под ногами утренний ледок. Идти легко и приятно… прогулка – не бегство.

Но Галик прекрасно понимал, что это именно бегство. Как понимал и то, что враг настигает его – чем дальше, тем вернее. Пехота отстала безнадежно – женщины мешали Галику двигаться так, как он привык, но, оставшись в одиночестве, он сразу перешел на уверенный шаг ночного убийцы, легкий и стремительный. Навыки, что он считал давно утраченными, возвратились сразу, как только в них возникла нужда.

Правда, в первый день Галик намеренно сдерживал шаг. И оставлял столько следов, что их не заметил бы разве что слепой – сломанные ветки, размазанная по высохшей траве грязь, вывороченный из земли камень… любой понял бы, что здесь прошли усталые люди, уже не заботившиеся о скрытности.

Потом, услышав далеко позади чуть слышное ржание, Галик пожалел, что тратил время на следы и отметины. Надо было уходить быстрее – собак у имперцев нет, выследить потайное убежище, в котором он оставил волшебницу с девчонкой, преследователи не смогут. Надо было просто бежать. Лес – не дорога, но даже в лесу лошадь обгонит человека. Особенно уже которую ночь толком не спавшего.

И теперь он играл в догонялки с всадниками. Пехоту можно было не принимать в расчет, но на галере оказались лошади… Судя по шуму, создаваемому погоней, – не меньше двух десятков. Галик не задумывался над тем, что делали лошади на боевом корабле – скорее всего их надлежало передать армии, да не успели выгрузить, торопясь отправиться в погоню. А может, капитан решил подзаработать, поскольку даже ребенок знает, что во время войны наиболее ходкий товар – еда, оружие и лошади. И опять-таки не успел получить свой барыш.

Так или иначе, но лошади нашлись. Галик считал себя неплохим бойцом, но с двадцатью воинами ему не сладить. Разве что найти местечко, где им придется атаковать по одному. Или по два. Не стоит недооценивать имперских солдат – служба на галерах престижна, и платят за нее больше, чем простой пехоте. Капитаны имеют право выбирать бойцов в команду, а поскольку в морском бою от меча в умелых руках может зависеть очень многое, то выбирали придирчиво. А хорошие, удачливые капитаны собирали под своим флагом лучших из лучших.

И сейчас эти отборные головорезы нахлестывали лошадей, стремясь догнать одного-единственного человека.

Целых два дня, оставив нарочитую небрежность, он старательно путал следы – но тщетно. Вероятно, те, кто шел за ним, умели заметить отпечатки сапог даже на голых камнях. Пару раз он надеялся, что сумел оторваться, – и ошибался. Холодный воздух далеко разносил звуки, и удары лошадиных копыт слышались все ближе и ближе.

Решено… бежать дальше нет смысла. Галик повернул к скалам – там можно найти подходящее местечко. Арбалет с десятком стрел, меч, два ножа. Не так уж и мало…

Узкий проход вывел к небольшой площадке, закрытой от ветра. Здесь не было даже снега – хорошее место, сухое. Нога не скользнет по обледенелой корке. И хорошо также, что скалы, окружающие площадку, кажутся совершенно отвесными. Забраться на них – день убить, а то и больше. Чтобы лазить по отвесному обрыву, нужны веревки, крючья – вряд ли в седельных сумках преследователей найдутся необходимые припасы. Значит, полезут в лоб, по проходу… прямо к его мечу. Хотя первая кровь прольется раньше.

Галик сел, прислонившись спиной к скале. С наслаждением вытянул гудящие от усталости ноги, прикрыл глаза. Впереди его ждала схватка, и отдых не помешает. Из мешка была извлечена снедь – осталось совсем немного, но, как оказалось, в самый раз. Негоже наедаться перед боем. Любой воин знает, что получить рану в живот после сытной еды – лучше потом самому себе горло перерезать. Умереть быстро – куда лучше, чем мучиться потом в горячке, мечтая о милосердном ударе ножа.

Только вот не залечивать ему раны после этой стычки. А потому и не помешает хороший кусок мяса с хлебом да несколько глотков ледяной воды из фляги, лишь час назад наполненной из ручья. Галик лениво жевал, время от времени прикладываясь к фляге. Жизнь начала казаться не такой уж и плохой… Наверное, такой и должна быть судьба настоящего воина – уходить без тоски и печали. В жаркой драке, от вражьего меча… а не в постели от болезни или, хуже того, от дряхлости и немочи.

Он извлек из ножен меч, придирчиво проверил заточку. Клинок годился в дело… Галик покупал этот меч в Индаре – умеют наемники ковать оружие, умеют. Правда, и цену дерут немыслимую – но капитан Хай платил хорошо, а в ту пору Галик еще не задумывался о том, чтобы копить на спокойную старость. Он усмехнулся этим воспоминаниям – да уж, ведь не стоило и начинать. Что толку теперь в золотых монетах, малая толика которых позвякивает в кошельке, а вдесятеро больше – у ростовщиков надежных схоронено. Кому теперь достанется… жаль, не догадался капитану доверительную записку оставить. А на слово Хаю не поверят… Хоть и кичится капитан крепостью своего слова, да на честь при случае сослаться не забывает – а ведь тот еще пройдоха, все знают, что выгоды своей Ублар Хай не упустит, и никакая честь ему в том помехой не окажется.