Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как только путь был расчищен, я передал отряду, сражавшемуся в другом конце ущелья, чтобы прекратил бой и шёл на соединение с нами, надо было выходить из ущелья. Я был настолько разгорячен схваткой, что не ведал, что творится в устье ущелья, оказалось, что численность противника там была невелика и бой с ними не был тяжелым, вместо того, чтобы драться, противник обрушил на наш отряд камни сверху. Хотя шлемы и доспехи служили какой-то защитой, однако попадались и крупные валуны, вызвавшие гибель нескольких моих воинов. Получив весть о нашей победе, они прекратили бой и присоединились к нам.
Покидая ущелье я с сожалением вложил в ножны оба моих окровавленных клинка и велел своим конникам спешиться и взобраться наверх, чтобы окружить находившихся там воинов племени, и не дать им возможности обрушивать камни на наши головы. Мои воины спешились и чтобы быть налегке, сняли с себя доспехи и шлемы, поднялись в гору, которая не была такой уж крутой, но прежде чем они добрались до тех мест, воины враждебного племени бежали и скрылись, после чего путь полностью был свободен и мое войско благополучно миновало то ущелье.
На перевале Патак от сброшенных на них камней были убиты семьдесят два моих воина, сражавшихся в устье, а из тех, кто сражались рядом со мной погибли сорок четыре, некоторое количество воинов получили ранения. Потери, понесенные нами на перевале Патак были незначительны, но я получил урок, поняв, что впредь следует проявлять больше осмотрительности, проходя через перевалы и не полагаться только лишь на донесения передового разведочного дозора. Если дозор не обнаружил врага, это не означает, что его нет вовсе, так как в горной местности войску не составляет труда укрыться за какой-нибудь высотой и не быть обнаруженным со стороны наших дозоров. После схватки в ущелье Патак, я пришел к выводу о том, что собираясь провести войско через ущелье, вначале следует завладеть входом и выходом из него и только после этого вести через него войско, иначе враг может обрушить на тебя лавину из камней и валунов.
В дальнейшем ведя войны в Руме (имеется в виду Малая Азия, которая сегодня называется Турцией — Переводчик), Кабулистане (имеется в виду сегодняшнее государство Афганистан — Переводчик), Индии и Шаме (т. е. сегодняшняя Сирия — Переводчик) я уже использовал опыт, полученный в бою в ущелье Патак, и всякий раз, желая провести войско через подобное место, я предварительно занимал вход и выход из него и только после этого давал приказ о прохождении войска через ущелье. И всякий раз когда мне не удавалось занять вход и выход из того или иного ущелья, я обходил его стороной, даже если при этом приходилось преодолевать гораздо большее расстояние. Потому что теперь я знал, лучше проделать долгий, зато безопасный путь, чем подвергать риску свое войско ведя его по неизвестному (неконтролируемому) ущелью.
Мои люди похоронили убитых, мы продолжили путь и без особых происшествий достигли Казвина. В Казвине я заболел, выяснилось, что это та самая болезнь, что поразила меня в свое время в Сабзеваре. Повторное возникновение той болезни, вызванной, как считали лекари, жарой, говорил о том, что мой мизадж (т. е., строение, природа) не приемлет жары и я должен постоянно охлаждаться, чтобы не болеть. Когда я заболел в Сабзеваре, там нельзя было найти лимонного сока, а в Казвине можно было достать его в изобилии, его доставляли из страны Мазандаран, что на юге Абескунского моря, однако мазандараский лимонный сок не обладал тем вкусом, что лимонный сок Фарса.
Кроме лимонного сока, в Казвине можно было достать и гранаты и медики рекомендовали мне для понижения жара пить также и гранатовый сок. Болезнь в Казвине помешала мне незамедлительно, после исхода из Междуречья, продолжить свой путь на Фарс. Я сумел отправить свое войско дальше из Казвина, сам же остался там, чтобы окончательно выздороветь. Тем не менее, я полагал, что пока я сам не отправлюсь в Фарс, правитель той страны не получит достойного наказания.
Мне говорили, что Фарс — это страна, где обитают воинственные племена и если шах Мансур Музаффару удастся вовлечь в войну против меня те племена, то мое войско в том краю найдет свою погибель. Я же отвечал, что тому кто страшиться гибели, не следует ввязываться в войну, а идущий в сражение должен сознавать, что существует опасность погибнуть в нем.
Я находился в Казвине шесть недель, и все то время я охлаждал себя, принимая лимонный и гранатовый соки, пока, наконец, не ушла моя болезнь. Похолодало, и я посоветовался со знающими людьми, которые сказали, что Фарс — это теплый край, и если я проведу свои войска через Ирак-э Аджам и вступлю в страну Фарс, то буду ощущать словно началось лето, поэтому я решил несмотря на зимний холод двигаться на Фарс. Понимая, что вступив в Фарс я попаду в теплый край, я выступил из Казвина. Несмотря на холодную погоду, мы не претерпели в пути каких-либо больших затруднений и не встретили случаев, подобных тем, с которым столкнулись шествуя в свое время по стране кипчаков, никто не мешал нашему продвижению, до тех пор, пока мы не достигли территории страны Фарс.
Шах Мансур Музаффари, правитель Фарса, узнал о моем вступлении и выслал против меня тысячи воинов племени Буюр. Как обычно, прежде чем ввязаться в бой с племенем Буюр, я постарался узнать от местных жителей как можно больше о противнике. Они сообщили, что люди племени Буюр являются потомками самого Джамшида. Мне было известно, кем был Джамшид, я о нем читал в «Шах-намэ», знал, что города Ирана были созданы Джамшидом, и что именно он разработал в свое время законы для иранцев, которые до того не имели их. Остатки дворца Джамшида, как я сам видел их в Фарсе, все еще существуют в той стране, и я повелел высечь мое имя на одном из его камней, чтобы будущие поколения знали, что я завоевал тот край. Однако вступив в страну, я не знал, что потомки Джамшида все еще существуют, это было новостью для меня.
