был подвластен даже дракон, смутно напоминающий архидемона. И так же единогласно они утверждали, что этот зазнавшийся кусок лириума этого не менее странного мага назвал знакомым, сказал, что они оба были в Тени.

Понимание, что перед ней стоит настоящий живой древний тевинтерский магистр, грешная легенда, вскрыло самые главные страхи женщины, те кошмары, что приходили к ней во сне даже после окончания Мора. Ей уже чуть ли не начало чудиться, что перед ней стоит не существо, похожее на человека, а самый настоящий Архидемон, который и забрал жизнь её возлюбленного. А если вспомнить, что по вине этого недочеловека погибло и Убежище, и столько ни в чём неповинных людей, то в глазах женщины чуть ли уже не вспыхнула неконтролируемая ярость. Лишь железное самообладание Соловья удержало её от неразумного шага к самосуду и картин самых беспощадных расправ, которых этому существу хотелось устроить. И как Варрик и Солас ещё могут называть ЭТО человеком?

— Людям так нравится слышать в словах других то, что именно они хотят услышать. Но может хотя бы вы сможете понять, что я не желал подобного исхода.

Да, мужчину нисколько не терзала совесть за погибших сегодня, ведь произошедшее, несмотря на все ужасные сложности, шло ему полностью на пользу. К нему вернулось его родное оружие-помощник, он сделал огромный шаг к пониманию Якоря, а Инквизиция теперь знает, что у неё дела и поважнее, чем гонка за ним. Однако скажи ему тогда кто-нибудь, что всё развернётся именно так, что только удача спасла его от поражения и гибели, Безумец бы точно рисковать не стал. Придумал бы иной способ заполучить свою трость. Не такой… безумный.

Лелиана фыркнула. Сейчас ей категорически не хотелось вести с ним никаких бесед, однако что-то в этом мужчине её успокаивало. Ей ведь казалось, что всё её впечатление о нём, сложившееся во время марш-броска до Бреши, полностью ложное. Тогда он был чуть ли не божьим одуванчиком только из-за своего бессилия и беспамятства. Однако сейчас он стоит перед ней во всей своей тевинтерской горделивой красе и говорит… так же размерено, как и тогда. Причём это было искренне. Ведь даже в таких потёмках Лелиана умудрялась заглянуть в его белые бесхитростные глаза. Конечно, какого-то раскаяния она там не увидела, но и какой-либо подлости или насмехательств не было. Лишь усталость. Очевидно, он сам хочет, чтобы этот безумный день закончился.

— «Не желал», но при этом сами заявляете, что добровольно приманили силы этого «Старшего», — вот, что отличало эту женщину от своей вспыльчивой соратницы. Ведь сейчас она старалась придерживаться того же официального «вы» в разговоре. Потому что переход на «ты» бы означал, что она первая сдаёт позицию, открыто показывает свою злость, а этому не бывать.

— Ну, начнём с того, что «сказать, что меня держат в Убежище» не значило «притащить огромную армию и дракона в придачу», — пытаясь хоть сколько-то сгладить накалившуюся атмосферу, магистр безвинно улыбнулся. — По словам Алексиуса — венатори искали меня. Этим я решил воспользоваться и дал их разведчикам ложную информацию. Надеялся, что Сетий пошлёт хотя бы пару агентов для незаметного выполнения операции по моей поимки…

В тот момент хмурый Канцлер даже скептически приподняла бровь в непонимании, мол, в чём тогда заключался смысл твоего «гениального» плана?

— Я собирался разоблачить агентов, что, несомненно, перевело бы всё ваше внимание на них и дало мне прекрасную возможность для побега вместе с моей тростью.

Это заявление чуть не вызвало у Лелианы нервный истеричный смех. Он серьёзно?! Этот вечер унёс столько жизней, почти уничтожил Инквизицию, и из-за чего? Из-за… из-за… палки?!

«О, Создатель. Ну, почему ты снова допускаешь подобное?», — голос разочарования во всей этой религии, который зародился в Сестре Соловье в день гибели Айдана, возродился в день гибели её главной наставницы Джустинии, отныне стал звучать ещё громче.

То, что их разговор был пока действительно только… разговором, мужчину несомненно радовало. Хотя и удивляло. Неужели вспыльчивая воительница своими грозными речами ещё не всех убедила клеймить его? Или эта женщина действительно способна мыслить настолько свободно?

— Я понимаю, что мои слова навряд ли станут достаточными для оправдания моего поступка в ваших глазах. Наши приоритеты слишком различны. Но всё же я прошу вас меня выслушать, — если бы они находились на нейтральной территории, а в руках женщины не было оружия, Безумец бы подошёл ближе для установки уже зрительного контакта. Однако сейчас он продолжал стоять с другого конца палатки, радуясь, что ящики, которые и стали столом, занимали слишком много пространства и мешали женщине в случае чего в мгновенном беспощадном рывке до него добраться.

Внешне Лелиана держала всю ту же профессиональную грозность Тайного Канцлера, которая никогда никому не давала усомниться в её беспристрастности и холодном рассудке. Однако мысленно хоть и на одно мгновение, одну секунду, но она всё-таки растерялась. Ведь со времени их первой встречи его речь ничуть не изменилась. Такая размеренная, спокойная, даже мирная, что ли. Пусть отныне он стоял с аристократической осанкой. Но только вот этой «важности» так и не чувствовалось. Никаких предрассудков или оскорблений, потому что она не-маг или не из его мира. Он говорил с ней на равных. И эта манера делала его настолько заумным, что даже безобидным. Как будто учёный-тихоня, и не больше… С этими мыслями она вновь окинула мужчину взглядом. Ничего не изменилось. На него невозможно не смотреть без жалости и сочувствия.

И это легендарный жрец, первое порождение тьмы? К сожалению, теперь это точно…

И всё же вернувшись к его вопросу, женщина кивнула в знак согласия. Пусть говорит. Так она больше о нём узнает, а заодно и он потеряет бдительность. Ведь Сестра Соловей не спешила с нападением или хотя бы призывом кого-нибудь на помощь. Поскольку заметила, что маг с той же хищной внимательностью наблюдает за ней, как и она — за ним. Кассандра уже рассказала, насколько он сильный маг крови. И поэтому женщина не собиралась совершать глупейшую ошибку и верить, что настолько могущественный маг не предпринял попытку защититься. Даже больше — она была уверена, одно её лишнее движение, и он тут же атакует. И хорошо, если это окажется стихийная магия, у неё будет шанс уйти от атаки, а если энтропия или того хуже — магия крови? Очевидно, в лобовой атаке у неё нет и шанса. Остаётся только ждать и подгадывать момент, чтобы застать его врасплох.

— Наверное, убеждать сопорати в ценности посоха — заветно провальное занятие. Несмотря на явную параллель между