раз одержимым не стал. Подобное испугало даже Правую Руку, казалось бы, опытнейший храмовник.

Теперь к Лелиане пришла растерянность. В открытом бою с таким магом у неё нет шансов, обойти и ударить со спины не получится — палатка слишком мала и открыта для подобных манёвров, а возможности совершить внезапное нападение так и не предоставилось. Как бы она ни старалась его отвлечь, этот хитрец продолжал отчётливо контролировать ситуацию. А ещё этот свиток. При взгляде на него глаза Лелианы загорались. Если этот маг не врал и письмо действительно содержит настолько просто фантастически важную информацию, то в обязанностях Тайного Канцлера её заполучить. Ведь нужно скорее собирать новые силы, вмешиваться в планы врага, пока разумное порождение тьмы не устроило им ещё один ба-бах. Но вот кто даст ей гарантии, что этот, однозначно, не чистый на совесть магистр не лжёт?

— Какие вы можете дать гарантии, что держите в руках не пустой свиток?

— Никаких. Вам придётся довериться мне.

Лелиана вздохнула. Ожидаемый ответ на весьма глупый вопрос. Ведь она и так поняла, что ей придётся вновь действовать вслепую, по своей интуиции. Нужно было наконец-то закончить эти поиски, нельзя вновь упустить беглеца, он им нужен, нужна его метка… но также и катастрофически срочно нужны были сведения об их враге. Очевидно же, что противостояние только начинается. Но довериться? Довериться этому… человеку? Лелиана не могла себе этого позволить сделать с лёгкой руки, не после всех тех слов, которых наговорила о нём Кассандра.

Отпусти его сейчас, она бесстыдно обесценит все их старания за этот месяц. Кто знает, что такой маг без присмотра сможет ещё учудить? Может быть, они все ошиблись и не Старший их главный враг, а тот, кто скрывается под личиной беспомощного инвалида? Ведь они так мало о нём знают…

Однозначно, этот безумный месяц окончательно истрепал женщине нервы. Ведь Лелиана не заметила, как вновь излишне сильно сжала кинжал в правой руке. Несмотря на строгий жестокий взгляд этот жест с потрохами выдал все её волнения.

Ей нужен этот свиток. Но если он пуст?

Нельзя отпускать этого мага. Но как ему противостоять?

После всего произошедшего за сегодня, она не готова к бою с тевинтерцем. Она же даже не храмовник…

— Х-хорошо.

Сама не веря услышанному, Лелиана дала своё согласие очень неуверенно, почти шёпотом. Но она всё-таки это сказала, поэтому осталось лишь молиться Создателю, чтобы… А есть ли в этом смысл? Ведь уже не раз его верная рабыня убеждалась, что Он столь же безразличен к их молитвам, сколь щедр на покровительство таким вот… нелюдям.

— Я принимаю ваше предложение, Безумец, и надеюсь на вашу сознательность. Если вы сейчас соврали, то знайте, что наше доверие к вам будет безвозвратно утеряно и следующий наш разговор пройдёт уже в пыточной комнате, — теперь, когда выбор сделан, не было смысла переживать и думать о последствиях. Именно поэтому Лелиана вмиг вернула себе строгий официальный тон, понимая, что именно ей придётся брать ответственность, если выяснится, что отпущенный на свободу маг окажется монстром.

Безумец только улыбнулся. Во-первых, до последнего ему не верилось, что очередной церковный фанатик примет его предложение. А во-вторых, угроза ему была не страшна, поскольку он действительно ей не лгал.

— Что ж, а я в свою очередь надеюсь, что вы запоминаете не только проступки, Лелиана. На благодарность за спасение вашей четвёрки не напрашиваюсь, просто периодически напоминайте храмовнице, что не она вывела свой отряд из метели.

Если бы не напряжение, застывшее в воздухе, Лелиана бы даже хихикнула от последней фразы собеседника. Эти двое: хромой маг и Искательница — как будто два реагента для взрывоопасной смеси. Оставь их наедине — и искры будет достаточно, чтобы прогремел взрыв.

* * *

Они и сами не знали, зачем нужны были эти встречи на нейтральной территории в Тени. Они считали себя слишком разными, чтобы у них могли найтись темы для разговоров. А уж тем более расовая неприязнь никуда не делась.

Один всего лишь эльф. Все представители этой расы в Тевинтере в большинстве своём воспринимались абсолютно бесправным слоем общества, собственностью, вещью. Без слова, без прав, без… личности. Но и ныне много изменений не предвиделось. Они слишком долго были под тевинтерским гнётом, чтобы озлобиться, но остаются слишком горделивыми, чтобы учиться на собственных ошибках.

Второй всего лишь человек. Выходец тех давних времён, прямой и самый близкий потомок тех людей, которые уничтожили Арлатан и поработили некогда великую эльфийскую расу. Все люди захватчики и воры: как сейчас церковный Тедас лицемерно пользуется достижениями Древней Империи, так и Древняя Империя разворовывала Великий Элвенан.

Однако в чём-то эти двое были и похожи: оба сущности старых, давно забытых эпох, оба выходцы из мира, в котором магия была частью жизни, а не просто неприятной издержкой, и оба не согласны с правилами, ныне диктуемыми.

В Тени всё гораздо проще. И это правда. Ведь засыпая и оказываясь в Тени, каждый из них оставлял на той стороне Завесы все предрассудки, личные неприязни, злопамятство по поступкам прошлого, нынешние обстоятельства, проблемы и революционный планы на будущее. Оставалось лишь радостное осознание того, что во всём этом безликом на магические краски мире найдётся хоть один маг, способный, как и ты, видеть всю необъятную красоту магии и пользоваться её воистину безграничными возможностями, не пряча с позором глаза, не таясь. Потому что магия — это дар этому миру, а не его проклятье. Понимание, что по Тени бродит другой столь же способный сомниари, подталкивало на былую осторожность, заставляло не терять бдительность, заботиться о безопасности своего разума. И именно это придавало путешествию по дремлющему миру, казалось бы, уже забытой живости. Они оба знали — они не одиноки.

Примерно на том же уровне непонимания для посторонних были и их разговоры. Поскольку эти недолгие, будто случайные, беседы не несли особой ценности и необходимости для такой неспокойной мировой ситуации. Они даже не старались поднимать вопросы по злободневным темам. А зачем? Один бы ни за что не поделился своими планами и нынешним местонахождением и не стал рисковать своей свободой. А другой предпочтёт хмуро молчать, но точно не обмолвится ни об одном деле Инквизиции, её целях, успехах или происшествиях, потому что и поныне магистр для организации — враг, которого нужно изловить, а не союзник.

Солас бы наверняка сказал, что тратит всё это время здесь лишь для того, чтобы добраться до прошлого собеседника, откопать его слабости, за которые в нужный момент он