одним врагом надо справиться, пока второй за Кривдой замялся. К жертвам готовьтесь, но жертвовать не страшитесь, ибо настанет время, в которое услышат все умершие глас Сына Божия, и изыдут творившие добро в воскресение жизни…

– …а делавшие зло в воскресение осуждения, – договорила за него Женя. – И всё же я против войны ради мести.

Она встретилась с холодным ноябрьским взглядом отца и замолчала. Под электрическим светом люди казались жёлтыми восковыми фигурами с тревожными напряжёнными лицами. Чины сомневались, не верили в неотвратимость войны. Тогда Настоятель поднялся, сгрёб с карты несколько волчьих фигурок и начал расставлять их по-новому.

– Вот здесь восемь дней назад одну из крещёных общин сожгли, а обезглавленных жителей на воротах развесили. У подножия Пояса кочевники отыскали тела Шатунов с вырезанными по всему телу знаками. В лесу, где бьётся Железное Сердце, троих оседлых охотников гвоздями к колёсам прибили. Злодеяния тянутся с севера, с запада, даже с востока, с каждым днём ближе к Монастырю. Не может столько зверств сотворить всего одно племя.

Среди чинов прокатился испуганный ропот.

– Господи спаси, не уж-то ещё подземники к нам идут?

– И сколько сейчас в лесу Нави?

Василий смотрел на карту с усмешкой. Волчьи фигурки окружали Монастырь со всех сторон и скалились на его белые стены словно живые. Он поставил перед волками чёрного шахматного ферзя, которого крутил в пальцах с самого начала собора.

– Про что думаете сейчас? – раскатился бас Настоятеля и заставил чинов замолчать. – Боитесь, что запасов не хватит, что язычники в спину ударят, что в лазарете не всех сумеем спасти? А тем временем Навь нас в кольцо зажимает, как на волчьей охоте. На всё воля Божья, но, если промедлим с войной, то можем не устоять.

– Надо ударить по ним, пока новые племена не пришли. Если Проклятый Род в землю зароется, то их никакой силой не выкуришь, – поддержал его тысяцкий. – В приграничье дикари перемётные норы нарыли, родовое логово раскопали, ждут к себе новых гостей. Дай только соседнему племени с чужаками сойтись, и они нападут в то же лето. Навь привычна к набегам, без дела на месте не усидит. Стаям добыча нужна, а что для них слаще Монастыря будет?

– Но почему именно мы? – задумалась Женя. – Почему Навь со всего Края против нас ополчилась? Взять Монастырь даже общим числом нелегко. Никогда ещё дикари не нападали на крепости.

– Сейчас всё иначе, – ответил отец и на лицо его словно легла тень от тучи. – Ведунья в здешнем лесу многие Зимы мечтает объединить племена. Нет такой цели, которой бы она хитростью или жестокостью не добилась, и она хорошо помнит угрозу сжечь её норы вместе с Проклятым Родом. Подземники изменились. Прежде при встрече с сородичами они грызлись друг с другом, но, если заключат союз, то танки из Поднебесья вам детской пищалкой покажутся.

– Как же тогда биться с ними? – прикрыл рот эконом и испугано оглянулся на окна, будто в них уже лезли подземники. Страх перед Навью среди христиан был гораздо больше, чем их настоящие злодеяния.

Сергей вернулся к столу, на котором стояла укрытая тканью громада, и стянул полог. Чины увидели целый маленький город, склеенный из кусочков фанеры, пластика и пенопласта. Модель христианской Обители венчали сверкающие купола храма Николая Чудотворца, напротив стояла башенка звонницы, рядом трапезная с малой церковью и склады провианта. В огороженной западной части теснился рядок из машин на деревянных колёсиках – автокорпус. У ближайшей стены – конюшни и кузни. Севернее – сады и теплицы. Между Парадным и Малым дворами раскинулись длинные двухэтажные корпуса келий. За кельями – мастерские, арсенал и надвратная церковь Спаса Нерукотворного, арка которой вела в Слободу. За казначейскими палатами, где заведовал торговлей и составлял караваны Егор, горделиво раскинулся гостиничный двор с паломническими корпусами. С юга в него вела ещё одна надвратная церковь, Преображения Господня. Всё заключалось в крепостных белокаменных стенах с семью дозорными башнями.

Таким и был монастырь ещё до Обледенения. Обитель мало изменилась с наступлением Долгих Зим. Лишь с востока к ней пристроилась большим полукругом деревянная Слобода. По огороженному частоколом посёлку вились и петляли узкие улочки. Каждое брёвнышко деревянных домов и колодцев было заботливо выточено и посажено на самоварный клей, так что даже отдельные дома в Слободе узнавались.

– Толково сработано, – похвалил Егор.

– Трудник собрал, который сейчас в заключении, – отозвался отец. Стол обступили другие чины. Узнав про Илью, Женя посмотрела на макет совершенно другими глазами. Отец заметил в работе лишь один недостаток: с главного купола храма слетел маленький золотой крестик. Он аккуратно подцепил его пальцами и водрузил на должное место.

– Сколько в Монастыре живут христиане, столько мы готовимся воевать, – начал он, указывая за внешние стены. В окрашенной коричневой краской наплывах строительной пены угадывались складки земли. – Ров копать начали ещё при втором Настоятеле. Сейчас он глубок, дно усеяно камнями и брёвнами. Даже танкам через него не пробраться. В каждой башне пулемётная точка, есть места для стрелков, гранатомётчиков, схроны. Верхнюю кромку стен мы укрепили зубцами из кирпича. В боевых ходах устроили места для станин под тяжёлое вооружение. Монастырь строился неприступной крепостью ещё при монахах, теперь же будет служить цитаделью и нам.

– А если осада? – забеспокоился келарь. Он больше всех переживал за запасы, ведал трапезной, клетями и ледниками с едой.

Настоятель снял с келейного корпуса фанерную крышку и два верхних этажа и указал на подвалы.

– Здесь соберём пищу, тут же устроена скважина и насос для воды, а ещё…

Он провёл пальцем вдоль цепочки серебряных трубок на внутренней стенке подвала.

– Пять Зим назад мы