Почти весь день провели в чудесном соседнем лесу, к сумеркам вернулись на ферму, плотно, по-деревенски, поужинали, и остаток вечера решили провести в садике, над которым возвышался фасад главной постройки.

– Господа, – со смущенным видом сказал хозяин, когда, расположившись под окнами дома, мы довольно шумно стали беседовать. – Простите, ради Бога, за предупреждение, но многие из пансионеров у нас рано ложатся спать. Будьте добры, говорите чуть-чуть потише.

– Пожалуйста, Петр Васильевич, – с легкой обидой в голосе ответил вдохновитель нашей поездки на ферму Анатолий Сергеевич. – Только разве много народа сейчас у вас здесь живет? Наверно, одна прошлогодняя старушка с мопсом?

– Нет, извините, не только старушка с мопсом. Вот – внизу, слева, артист с женой. Весь сезон, бедняга, пел в русской опере, но ему ничего не заплатили, и он теперь отдыхает от огорчения. Доктор сказал, что абсолютный покой нужен. Затем справа – видите темное окно – бывшая богатейшая помещица, содержит в Париже бакалейную лавку. Ее тоже доктора выслали: разлитие желчи началось. Всем клиентам давала продукты в долг, и в конце года должников на 70 тысяч набралось… Ну, здоровье и пошатнулось. А вон там, наверху, горит свет, в двух маленьких комнатах профессор живет с женой и дочерью. Прекрасная семья, тихая, богобоязненная. Каждый вечер сейчас же после ужина поднимаются к себе, и он читает им Библию, а они занимаются рукоделием и слушают. Вы, наверно, знаете это имя… Известный ученый.

Хозяин назвал фамилию. Мы все с благоговением взглянули наверх.

– О, да, всероссийская знаменитость, – почтительно проговорил Анатолий Сергеевич. – Насколько мне известно, профессор в последнее время увлекается церковными и благотворительными делами. Благодаря знакомствам с французами, немало нуждающихся беженцев устроил на службу.

Хозяин посидел с нами некоторое время, затем попрощался, ушел спать. А так как вечер был тихий и теплый, и расходиться нам не хотелось, то сидели мы в садике довольно долго. Анатолий Сергеевич рассказал жуткую историю с привидением в его имении в Полтавской губернии. Анна Владимировна в добавление к рассказанному сообщила, что вообще в мире есть не мало всего такого эдакого. Ксения Николаевна начала подробно вспоминать, какие числа были у нее в жизни роковыми; оказалось, что числа эти делятся без остатка на два, на три и на единицу.

Однако, не успела Ксения Николаевна до конца изложить свою магию чисел, как сверху, из открытых окон профессорских комнат, послышался вдруг грохот падающих стульев, звон стекла, раздалось несколько звонких пощечин, затем отчаянный женский визг, потом опять пощечины, опять визг. И все эти ужасные звуки перемешивались с мрачными восклицаньями, принадлежавшими несомненно мужскому голосу:

– Вон отсюда! Пошла прочь… Где моя палка?

Продолжалась эта отвратительная семейная сцена всего две минуты, не больше. Но нам показалась целой вечностью. Свет наверху внезапно погас, окна захлопнулись, наступило молчание. И мы внизу, притаившись, жадным шепотом стали делиться друг с другом впечатлениями.

– Вот тебе и Библия! – сказал я. – Интересно узнать, кого он бил: жену или дочь?

– Я думаю, и ту и другую сразу, – высказала предположение Анна Владимировна.

– А каков тихоня? – негодующе шептала в свою очередь Ксения Николаевна. – С одной стороны наука, церковные дела, благотворительность. А с другой – где моя палка. Вот, я потому-то, господа, и скептически отношусь ко всем людям, про которых ничего плохого никто не говорит. Тут-то всегда и гнездится всякое преступленье. Да-с… Уж я расскажу завтра обо всем этом Вере Федоровне Шаркиной. Посмотрим, что она скажет. Господи! Кстати: а который час? Может быть, есть еще в Париж ночной автокар?

Переночевав в открытом сарае, мы на следующий день собрались в столовой к завтраку. Пансионеры все были в сборе. Артист сидел за столиком в углу и томно вздыхал. Помещица, в ожидании первого блюда, грустно рассматривала свою записную книжку и нервно что-то записывала. А у стены сидели – профессор, жена, дочь – и, как ни в чем не бывало, мирно беседовали.

– Петр Васильевич, – весело обратился вдруг профессор к хозяину фермы. – А вы слышали, что у нас происходило ночью?

– Нет. А в чем дело?

– Подумайте… Летучая мышь залетела! Дамы со страха чуть не опрокинули стол. Подняли шум, крики, хлопали в ладоши, чтобы прогнать… Ужас, что было!

«Возрождение», рубрика «Маленький фельетон», Париж, 27 августа 1934, № 3372, с. 3.

Толковый словарь великорусского языка эмиграции

Алор[312] (фр.). Шоферское восклицание, обозначающее: ну, вот, что поделаешь, айда, ну тебя к черту, все равно, что будет, то будет, от судьбы не уйдешь и пр. Например: алор, алор, дела коленкор. Какой тебе алор, когда неподвижен контер[313]? На одном алоре далеко не уедешь.

Аманды[314] (фр.). Штрафы, пени. Изамандиться – израсходоваться на уплату всевозможных штрафов. Примеры: какой реприманд[315]: новый аманд! Аманды денежку любят.

Аранжировать[316] (фр.). Привести запущенные дела в порядок, прибрать квартиру, вещи. Я аранжировал сонаты Бетховена – то есть подобрал растрепавшиеся ноты страница к странице и положил аккуратно на полку. Мы это аранжируем в два счета, – то есть придем к соглашению в быстром темпе.

Банда (серб.). Духовая музыка, духовой оркестр. Пойдем шататься (гулять) в Колимегдан[317], послушаем банду. Мой племянник, юноша вредный (прилежный), ему только девятнадцать годин, а он, представьте, уже участвует в банде.

Баня (серб.). Курорт, лечебное место. Давно вы ездили в баню? К сожалению, я уже два года в бане не был. Устроить кому-нибудь баню – помочь отдохнуть, отправить на курорт на отдых.

Бойки[318] (англ., главным образом – шанхайское). Слуги, прислужники. Примеры: Мой бойка работает бойко. Встретились наш бой да ваш бой, и завязался бой. Боюкать ребенка – предоставить бою смотреть за младенцем. Например: «Спи младенец мой прекрасный, боюшки-бою…»

Булка (болг.) Молодая женщина. Вы знакомы с этой хорошенькой булкой? Нет, я мало знаком. А я в эту булку давно влюблен и, когда ее не вижу, испытываю сильную грыжу (тоску). О, значит, ваша любовь, действительно, големая (большая)!

Бок[319] (фр.). Кружка пива. Не толкайте в бок – опрокинется. Который бок ваш? Хорошо после бока да на боковую. Крепкий человек легко и десять боков выдержать может.

Вандировать[320] (фр.) – продавать. Вандезка – продавщица. Трудно вещи лансировать[321] еще труднее вандировать. Хорошая вандезка не должна говорить резко. Не прорекламируешь – не провандируешь.

Глумиться (cерб.). Играть на сцене… Моя дочь сделала в Белграде большую карьеру: каждый день глумится над публикой в народном позорище (театре).

Деменажиться[322] (фр.) – переезжать с места на место. Часто ли вы деменажируетесь? Почти каждый раз, когда приходит юсье[323]. Издеменажиться – обессилеть от переездов, переезжать чаще, чем следовало бы.

Депансы[324] (фр.). Расходы. Я сижу в сплошных