— Мнишек расправил бородку и поморщился. — Не скажу, что сильно расстроен, но, право, не ожидал. Он, конечно, заноза, но один из лучших боевых магов.

— Он и тебе успел насолить, — механически бросил я, всё еще перебирая в памяти последние слова Рекара.

Редзян наклонился поближе и понизил голос.

— Настырно лез в мои дела, — проговорил он.

— Наслышан.

— Вот как? — удивился Мнишек. — Доставил мне целую кучу проблем. Я даже обрадовался, когда Кузька Куцевич к нему прилип. Думал, поубивают друг друга и мне проблем будет меньше.

— Они, правда, враждовали из-за контрабанды картинами? — не удержался я.

— Тссс! — замахал руками Редзян, оглядываясь. — Не забывай, где находишься. Враждовали, не то слово. Думаю, это Рекар Пшкевич Кузьку и заказал. Хотя, если бы он не поторопился, Кузька бы сам с ним разделался. Слухи ходили, что он уже подыскивал исполнителя…

Я открыл рот для следующего вопроса, но Мнишек отступил на шаг.

— Я тебе ничего не говорил. А то сам в подозреваемого превращусь. От их смертей мне сплошные доходы.

Он ухмыльнулся.

— Ты мне, кстати, пиво должен, еще с Зодчека. Может отметим удачное завершение дела?

Я покачал головой.

— Не сегодня. Мне теперь неделю отчеты писать и бумажки в стопки складывать.

Редзян сочувственно вздохнул.

— Как разделаешься с волокитой, приезжай, буду рад.

— Спасибо!

Мы пожали друг другу руки и разошлись.

Теперь сомнения терзали меня еще сильнее. Если покойный боевой маг сказал правду в одном, мог ли он не солгать и в другом? Я толкнул дверь в кабинет.

— Пан Вильк! — заголосил Марек. — Победа?

Я пожал плечами.

— Как так? — не понял капрал.

— Сам не знаю, — вздохнул я. — Что-то не сходится.

В дверь сунул голову Бырь.

— Поздравляю пан чародей. Узнали, что вы здесь и сразу меня прислали. Беда у нас! Тип тот, что вы из Зодчека привезли, совсем выздоровел, говорить уже может, а уж жрёт... Сколько можно его кормить? Может, отправим его обратно?

— В допросную его тащи, сейчас приду.

— Как пожелаете, но жрет он, как прорва какая…

Бырь скрылся в дверях, а я забил трубку. Надо привести мысли в порядок.

— Может и правда его, того, — предложил Марек. — Что он может знать?

— Проверим, — задумчиво отозвался я, выходя в коридор.

Всё вдруг выстроилось в верную цепочку. Раньше я этого не видел, но теперь понимаю, что всё связано. Тогда в Зодчеке, этот странный тип не только шарился в доме Дарецкого, чтобы уничтожить все улики, но и пытался отобрать у Аланы мой трактат. А уже здесь, в Кипеллене, его пособники перевернули комнату де Керси, а потом и лавку. Труды Мартина Горица могли понадобиться только для одного — запечатать смешливицу в картине, после того, как она перестала быть нужной. Оставалось узнать нанимателей типа и его пособников, чтобы подтвердить мои самые худшие опасения.

Бырь уже притащил его в допросную и тот настороженно ёрзал на жестком стуле.

— Кто и для чего тебя нанял? — рявкнул я ему прямо в лицо, наклонившись через стол.

— Ви миня с ким-то путаите, — отпрянув, заныл тип.

Я оглянулся на стражника и мотнул подбородком. Он нахмурился, но вышел, не издав ни звука.

— Расскажешь, отпущу, — бросил я.

Тип сплёл руки на груди, нервно сжимая и разжимая пальцы.

— Ми будит кляститца, что никогда ничиго такого ни говорил, — наконец выдавил он.

Я кивнул.

— Как пожелаешь.

— Миня нанила гильдия алхимиков. Должин бил жичь письма и разискать трактат с рисунки Мартина Горици.

— Для чего?

Тип даже подскочил.

— Откуди мини знать? Алхимики болтати не любить.

Я повернул к выходу.

— Бырь, выведи его вон, пусть валит на все четыре стороны.

Я вышел из подземелья. Голова кружилась. Неужели Габриэль мне врал? Смотрел в лицо и нагло врал? Или он совсем сошёл с ума и просто не понимает, что делает. Остаётся только отправиться к нему и выбить правду.

Я уже вышел с главного входа и спускался по лестнице, когда меня нагнал Марек.

— Пан Вильк, пан Вильк, вам записка!

Остановившись, я развернул поданную бумажку. Мой старинный друг опередил меня и в этот раз. Крупными, изящными буквами были выведены всего несколько слов: "Думаю ты и сам всё понял, поэтому поторопишься. Буду ждать тебя у Аланы де Керси".

Из рассказа Аланы де Керси,

младшего книгопродавца книжной лавки «У моста»

Меня вытащили из кареты и куда-то понесли. Хлопнула входная дверь и под двойной тяжестью заскрипели ступени. Меня втащили в комнату, бесцеремонно свалили на стул и, натужно сопя, привязали к спинке. Руки по-прежнему стягивал проклятый ремень, и кисти уже изрядно затекли. Шум стих, но я не спешила открывать глаза. Мало ли что. Мнимый обморок создавал хотя бы иллюзию защиты, но мучительный выбор — продолжать спектакль или открыть глаза, уже терзал мою непоседливую натуру. От страданий меня избавил насмешливый, но вместе с тем усталый голос.

— Де Керси, прекратите ломать комедию, актриса из вас никудышная. И что Бальтазар в вас нашел?..

— Спрошу при встрече, — буркнула я, открывая глаза и одновременно проверяя насколько крепки путы.

Изрядно… жаль…

Я удивленно огляделась. Меня привезли в мою собственную комнату и уже успели похозяйничать. На рабочем столе совершенно неуместно расположились чашки и пышущий жаром медный чайник.

Напротив меня сидел мужчина в элегантной кофейной тройке и задумчиво рассматривал вашу покорную слугу. Я хмыкнула и нахально уставилась на него в ответ. Разглядела черты вытянутого лица и узнала, хоть и не сразу. Я же не обязана помнить всех преподавателей Школы Высших Искусств, особенно тех, которые не вели на моем курсе. Но Габриэля Ремица я помнила. После Вилька он был объектом воздыханий номер два для всех студенток. Но в отличие от пана Бальтазара, Ремица в Школе не любили. Боялись, уважали, да, но не любили, за глаза называя то Змеем, то Аспидом. Как по мне, так второе подходило куда больше.

— И что вы делаете здесь в таком, гм, парадном виде? — язвительно поинтересовалась я, раз за разом дергая опостылевшие верёвки.

—