— Именно поэтому, — отрезал Вильк, — Алана…

— Нет! — я упрямо скрестила руки на груди, — и только попробуйте меня усыпить!

Бальтазар столкнулся со мной взглядом, сил пререкаться у него не осталось, и он лишь обреченно махнул рукой, мол куць с тобой, делай, что хочешь.

— Может, у него есть противоядие, — устало проворчал он.

От управления Ночной стражи прибыла повозка, и через двадцать минут мы были в музее.

— Только вперед не лезьте, — устало попросил Вильк, когда мы с парой стражников оказались напротив окованных железом, тяжелых дверей алхимической мастерской.

Бальтазар решительно толкнул створку и шагнул внутрь. Гжесь Ремиц стоял на коленях возле камина и что-то ворошил там кочергой. В мастерской витал запах сгоревшего дерева и красок. Алхимик жег, ставшую ненужной, картину Мартина Горица «Полночная смешливица».

Он обернулся на звук открываемой двери и застыл, увидев тех, кого час назад обрек на смерть.

— Именем Ночной стражи Кипеллена, — усталый хриплый голос Вилька эхом отразился от высокого потолка, — Гжесь Ремиц, вы арестованы за убийство шестерых невинных граждан, попытку убийства магистра Ночной стражи при исполнении, а так же своего брата Габриэля Ремица и мастера-живописца Аланы де Керси… и… — чародей запнулся, — за порчу музейного имущества. Ребята, — он обернулся к стражникам. — Пакуйте.

Гжесь даже не пытался сопротивляться. С тоскливой обреченностью взглянул на стражников и протянул руки для антимагических наручей.

Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи

Габриэль приехал посреди ночи ровно через полчаса, после того, как я его вызвал. Даже не попытался прочитать мне своё любимое нравоучение о пользе сна. Молча вошёл в кабинет и, не проронив ни звука, сел. Я торчал на подоконнике, докуривая одним богиням известно, какую трубку. После противоядия, найденного в реставраторской, мне пришлось совсем не сладко. Я едва выбрался из липких кошмаров, проклиная на все лады свой дар. До сих пор было не по себе, да еще и безумный убийца поставил ультиматум.

— Сказал, что расскажет всё только тебе.

— Не смогли разговорить? — удивился алхимик, показав руками пытательные клещи.

Я поморщился.

— У него капсула с ядом вместо одного из зубов. Попытайся мы применить силу, он бы покончил с собой.

— Туда ему и дорога, — пожал плечами Габриэль.

— Тебе и правда, всё равно? — не выдержал я.

— Нет! Но тебе лучше не знать, что я на самом деле думаю.

Его мрачная непоколебимость не оставляла шанса на нормальный разговор. Я спрыгнул с подоконника и долго выбивал трубку, словно пытался отсрочить неприятную встречу. Декан терпеливо ждал, но мгновенно поднялся, когда я двинулся к двери.

Мы спустились в подвал. У решетки дежурил Бырь.

— Ничего запрещенного с собой нет? — спросил он.

Габриэль помотал головой и поднял руки, позволяя себя обыскать. Обычно словоохотливый, он упорно молчал, пока мы не подошли к допросной. Там он резко остановился и придержал меня за локоть.

— Не оставляй нас одних, — попросил он, — иначе, я за себя не ручаюсь.

— Постараюсь, — пообещал я и толкнул дверь.

Гжесь сидел за столом, скованный по рукам и ногам.

— Мы выполнили своё соглашение, ты готов выполнить своё? — сказал я.

Хозяин твари кивнул и облизал губы.

— Стражнику лучше уйти, а ты, Балт, можешь остаться. Мне пригодятся твои способности, — хрипло проговорил он, безумно таращась на Габриэля.

— Какие? — не понял я, но он смотрел только на брата. — Какие?

— Магические, конечно, — не поворачиваясь, проговорил хозяин твари. — Ты наложишь на нас печать молчания. Чтобы мы втроем ничего, никому не разболтали.

— Ты издеваешься?

Хотелось каждое слово вбить поглубже в его глотку.

— Иначе не скажу ни слова.

Я покачал головой.

— Ради всех богинь, что ты о себе возомнил… Прости, Габ, что поднял с кровати. Возвращаемся.

Повернувшись к двери, я почти вышел, но Гжесь истошно закричал:

— Это твой единственный шанс узнать правду. Утром, я в любом случае отправлюсь в бездну, и никто не сможет мне помешать. У алхимиков свои пути.

Я посмотрел на Габриэля, и тот кивнул.

— Братец понимает, — усмехнулся хозяин твари. — Либо делай, как говорю, либо ничего не узнаешь. А жертв было очень много.

Гжесь злорадно усмехнулся.

— Свидетельствовать против меня ты не сможешь, показания не дашь, но, по крайней мере, найдешь их тела и предашь земле в соответствии с обычаями. Ну что? Согласен?

Больше я раздумывать не стал. Безумец прав — пусть лучше у меня будут знания, которыми я не смогу поделиться, чем не будет ничего.

— Зачем тебе это? — спросил Габриэль.

Брат довольно задрал подбородок.

— Я всё расскажу, чтобы ты понял, насколько я могущественнее, смелее и одарённее тебя. Если бы не нелепая случайность, совсем скоро, я бы стал Великим магистром гильдии алхимиков.

Габ только покачал головой.

— Не веришь? — удивился Гжесь. — Поверишь! Колдуй, Балт. Тебе же любопытно. О! Тебя ждет много разочарований. Я водил тебя за нос, убивал твоих друзей, а ты бессильно скрипел зубами. Это трудно принять.

У меня чесались руки. Вогнать бы мерзавцу молнию в сердце. Вот только он прав, я хочу узнать всё, что знает он. Только поэтому, мне удалось сдержаться и начаровать печать молчания. Над нашими головами блеснули синие сполохи.

— Прекрасно, — хозяин твари выдал широкую улыбку. — С чего пожелаете начать?

Габриэль отошёл в угол и прислонился к стене, а я остался стоять посреди допросной, молча глядя на безумного убийцу.

— Какие вы скучные, — надул губы Гжесь. — Думал хотя бы ты, брат, меня поддержишь. Тебя же всегда раздражали жалкие людишки… нет? С каких это пор?

— С тех, когда ты решил меня убить, — напомнил он.

— Так нужно для дела. Ни ты, ни я, ни кто-либо другой не может быть важнее гильдии алхимии. Давайте по порядку, и вы сами всё поймёте.

Я пожал плечами, Габриэль тоже промолчал.

— Впору обидеться, — буркнул Гжесь. — может, ничего вам не говорить? А?

Он задумчиво поёрзал на стуле. Поводил плечами, поскрёб туфлями по полу.

— Нос чешется, не поможете?

— Не выделывайся, ты совсем не похож на брата! — бросил я.

Хозяин твари дернулся, будто я