Я расстроилась и возжелала ещё коньячку.

– Что-то у неё точно есть, – вмешался Сила. – Всё время выигрывает. Да и не припёрлась бы она сюда так просто.

Чародей продолжал лениво водить штуковиной, но больше для проформы, чтобы начальствующий желторотик от него отвязался. В глаза бросалось, что дядька не видит в своих действиях смысла.

– Ничего нет, – наконец провещал он. – Я совершенно уверен.

– Как так?! – вскричал Сила. – Может, мне тебя уволить? Я же говорю: она под заклятием, возможно влияние…

– Нет. Я бы нашёл.

«Какое влияние?» – задумалась я. Интересно послушать.

– Хреново искал, значит, – гаркнул Сила и махнул мне, предлагая возвращаться наверх.

Гуляев ждал нас на лестничной площадке второго этажа. Стоял с бокалом, облокотившись о перила, и смотрел вниз. Красивая лестница, литые цветы и птицы, резные перила. Славомир портит весь вид, пришло мне в голову.

– Ну, что? – Гуляев, видимо, только и ждал повода сложить для меня костёр на улице перед игромом.

– Да ничего, – зло отозвался Сила, после чего они начали препираться, доказывая друг другу и самим себе ложность этого заявления.

– Может, он врёт? – высказал неоригинальную мысль Славомир, имея в виду Чародея.

– С какой бы стати?

– А с такой… – Гуляев собирался что-то добавить, но, вероятно, не отыскал достаточно убедительных доводов.

– Исключено. Не нашёл – выходит, что действительно ничего нет.

– Или он осёл тупоголовый!

Славомиру бы придержать язык. Ничему его жизнь не учит. Сила, скорей всего, подумал так же, ибо прошептал на ухо собеседнику:

– Он на моего отца уже двадцать лет работает. А мой отец, как и я, знает, что с колдунами надо поласковей. Этот, если решит тебя закаменить, слова не скажет, только подумает. И никакой консилиум не откачает.

Я снова глупо хихикнула, порассудив: сам Сила угрожал уволить Чародея единственно для того, чтобы поддержать свой имидж хозяина положения. Он же вроде как здесь главный.

– Чего ржёшь? – яростно бросил мне побелевший от ужаса Славомир. Развернулся и пошёл в сторону кабинета. Потом остановился. – И чего с ней играть теперь?

Ну, ясно. Он предвкушал, что подловит меня на противоправных уловках. И что бы он тогда сделал?

А что сделает теперь? Откажется играть? Уронит передо мной своё смазливое личико?

– Ты же говоришь, что она знает, где ваша… эта… Лучезара.

– Да чего она может знать? Трындит, ясен корень!

Верещагину и вправду никто особо не ищет, внезапно осознала я. Гуляевы делают вид, что взыскуют справедливости. Потому что это считается правильным, именно такого поведения от них и ждут. На самом же деле не хотят злить Лучезару, связываться с ней. В особенности – Славомир. А ещё, наверное, торгуются с отчимом ведьмы. Ждут, когда он взвинтит сумму виры, дабы удовлетворить их завышенные потребности. Многие бы так повели себя на их месте. Радмилка – уж точно. Сама говорила. Да если б Славомир мечтал припереть обидчицу к стенке, то схватил бы меня за горло ещё тогда, на ступеньках. И потребовал бы немедля привести его к ней. Больно нужно с покером связываться. В игром меня заманивать. Получается, Гуляев мстит мне за то, что с ним сделала стукнутая Чародейка. На игру согласился, дабы раскусить меня и вогнать в новые долги. Опозорить. Надо же ему хоть на ком-то отыграться.

– Что предлагаешь? – спросил Сила.

Вот-вот. Меня тоже этот вопрос занимает.

– Ничего, – пробурчал Славомир. – Играем дальше. Действуем по схеме.

Замечательно. Он и не скрывает, что включает против меня командную игру. Ребятки давно знакомы. Наверняка даже рыбкам в здешнем аквариуме известно, что у них выработана система знаков.

– Действуйте, – рассердилась я. Прошла в кабинет и потребовала добавки коньяка. Лазарь оказался предупредительным. Бокал стоял уже полным.

Я вспомнила о времени поздно. В игровых залах не вешают часов и плотно зашторивают окна, при условии, что они вообще имеются. Человек не должен замечать, как провёл у зелёного сукна или автомата полночи. Когда я достала из сумки мобильник и глянула на светящиеся цифры, то обомлела. Следовало уже находиться дома. По крайней мере – подходить к нему.

Я ругнулась, вскочила, пошатнувшись, сгребла свой выигрыш в сумку и начала одеваться. Рука никак не желала попадать в рукав куртки.

Зараза! Зараза! Зараза!

– Да. Да, – ожесточённо глядя на меня, хмыкнул Гуляев. – Солнце-то скоро сядет. Может, останешься? Повеселимся. Отправим тебя в игорный зал. Посмотрим, сколько монет в кепочку накидают.

Возле газеты Зорицы ему веселиться не хотелось. А сейчас злой, как табун скорпионов. Последний час игры мои противники провели, плюнув на все тайные обозначения. Переговаривались за столом открыто. Мне стало везти чуть меньше. Но всё равно: ещё бы немного времени, и я б их раздела.

Здесь я не стала выпендриваться своей порядочностью под лозунгом: мне чужого не нужно. Очень даже нужно. И не чужое вовсе, а уже своё. Проигрались мне все пятеро. Довольно успешно, на мой взгляд. Славомир, после выдачи вольной Дубинину, ещё и гривны ставил. Нет, его точно жизнь ничему не учит.

Сила хлебал коньяк, наблюдая, как его деньги меняют хозяина, и уже с трудом фокусировал взор на картах. Ричард бранился. По-нашему или по-своему, я его ни в какую не разбирала. Славомир отпускал едкие замечания. Лазарь делал то же самое, только с улыбочкой, переводя злобу в шутку. Италмаз просто зыркал волком.

Я собралась убегать, и они все принялись острить, мол, трансформируюсь прямо на улице. И так мне и надо.

– Тоже хорошо провела время, – ответила я и выскочила за дверь.

Наглухо затянутое упитанными тучами небо скрывало правду о местонахождении солнца. Угрюмая сумрачность подтверждала правоту услышанных мною только что слов.

Я припустила к подземке, осознавая, что уже хоть беги, хоть не беги… вокруг шумно жил Большой Отпор.

Я лавировала в толпе. Пошатывалась, мечтая протрезветь. И ужасно, ужасно боялась.

– Садись, подвезу, – через некоторое время предложил голос Лазаря. Я обернулась. Он ехал на красном спортивном светомобиле рядом с тротуаром, старался перекричать гам улицы. – Поговорить надо.

– Мне не надо, – отозвалась я, – да и некогда.

– Со мной быстрее, время на исходе.

– Не факт. Ты погрязнешь в пробках.

Лазарь как раз прекратил движение. Отпор стоял, казалось, намертво. Как тогда, перед врагом. А передо мной возник подземный переход.

Я сбежала по ступенькам вниз. Промчалась, обрызгав грязью кучу людей, спешащих по своим делам. Снова вылетела под небо. Не обращала внимания на лужи. Толкала оказавшихся на пути прохожих. Под землёй я сердилась на поезд, который заставил себя ждать полторы минуты. Кляла собственное легкомыслие и коньяк в щедрых руках Лазаря.