До «Выставки причуд» доехала в человеческом обличье. Но уже чувствовала, как подступает изменение. Обречённо поняла, что никак не успею. Понимала и до того, но всё отказывалась верить.

Выбравшись из-под земли, я отметила, как потемнело небо. Оставила позади очередной переход и помчалась вдоль улицы Мира, где мы всегда ходили. Вероятно, существовала возможность срезать путь через дворы, но я ни разу туда не совалась. Нужды не возникало.

Вскоре запыхалась и перешла на шаг. Никогда не могла долго бежать. Дыхания не хватает. Ощутила, что довольно жарко, и расстегнула молнию куртки. Кожу на ногах начало пощипывать. Пробивается козья шерсть.

Доигралась!

– Говорил тебе, садись, – снова услышала я голос Лазаря. Он опять катил рядышком. Подстроился под мою скорость. На улице Мира пробки отсутствовали. А принято считать, что в час пик весь Великоград стоит. Как Лазарь успел?

– Что тебе надо? – устало выдохнула я и скосила глаза направо. Там, в высоком длинном доме, находилась арка в три этажа. Подумалось: не нырнуть ли во двор? Спрятаться в кустах или в домике на детской площадке. Превращусь, распугаю стонами и сквернословием гуляющих. Потом позвоню Дубинину, пусть простыню принесёт. Закутаться.

Ох! Нет у Дубинина мобильника. Да и самого его дома, вероятней всего, нет.

– Сказано же – поговорить хочу.

– О чём?

По телу прошёл жар. Дополнительный признак близкого перевоплощения. Я сняла куртку и зачем-то прибавила шагу. Какой прок? Стоило всё-таки во двор. Вернуться к арке?

– Садись. А то тебя, того и гляди, козье проклятие настигнет, – Лазарь открыл дверцу возле пассажирского сиденья.

Я замешкалась.

– О чём поговорить?

Сесть к нему? Тогда у меня окажется всего один зритель, а не вся улица. Зато неприятный.

– Садись.

– Сперва ответь.

Сяду и попрошу Лазаря выйти, чтоб не смотрел.

– У заколдованных иногда открываются ранее неведомые способности. Ты это понимаешь, я это понимаю. Есть шанс неплохо заработать. Заинтересовалась? Садись.

Способности? Вот, значит, какое влияние имел в виду Сила и о каких соображениях говорил Пересвет. Почему Лучезара меня не предупредила?

– Вот как…

Я нерешительно сделала шаг к машине и вдруг услышала истошный женский визг, чей-то крик, уловила краем глаза сбоку движение огромной тени.

Ещё никогда в жизни я не испытывала такого ужаса. Сверху опустилось нечто большое. Что-то твёрдое крепко вцепилось в ремень сзади, рвануло ввысь. Пряжка впилась в живот. Куртку я уронила в грязь. Сумка тоже могла выпасть, но я машинально повесила её через плечо, когда разделась. Обычно так ношу. Считается, сложнее украсть.

Светомобиль, Лазарь и улица с вопящей женщиной стали стремительно удаляться.

К горлу подступила тошнота. В глазах всё поплыло, потому я предпочла крепко зажмурить их. Никогда не любила аттракционы с высотой и ускорениями. Всякие летающие качели, колесо обозрения, заокеанские горки. Вестибулярный аппарат слабый. А тут в довесок и коньяк…

Кошмар продолжался недолго. Всего лишь пару вечностей. Когда я почувствовала твёрдую опору под ногами, они уже переставали являться ногами. Правда, от страха я не испытывала привычной боли. Бежала. По-моему, начала бежать ещё в воздухе.

Едва хватка ослабла, а пряжка перестала терзать живот, я открыла глаза и бросилась к выходу с крыши, каковой, к счастью, оказался прямо передо мной. Бросилась – сильно сказано. Ноги продолжали видоизменяться, и меня вихляло из стороны в сторону. Однозначно – лучше переживать метаморфозы, находясь на месте. Но я упорно стремилась ускользнуть от свидетеля. Возле двери на лестницу не удержалась и свалилась. Но тут же прыжком поднялась на ноги, пропустила мимо ушей окрик:

– Остановись!

Юркнула внутрь, затем буквально скатилась по ступенькам.

И почему мне думалось, что одежда обязательно должна рваться во время превращения? Насмотрелась экранизированных комиксов? Я же не разноцветный добряк-чудище с маниакально-депрессивным психозом, после облучения в подпольной лаборатории. В размерах в несколько раз не увеличиваюсь. Ничего не треснуло по швам. Ноги стали тоньше и вытянулись. Из штанин высунулись копыта. Харлановские полусапожки я потеряла, когда опускалась на крышу.

Я уселась на полу площадки, обхватила козьи конечности руками и загрустила. Благодаря орлиным крыльям Добрыни я избежала Лазаря и зевак, среди которых несомненно нашёлся бы тот, кто заснял мои перелицовки на мобильник и выложил бы в Кружево. Это славно. Теперь до комнаты осталось добраться.

Наверху, в проёме, на фоне потемневшего неба, появился нежданный спаситель. Босой, в штанах, застёгивающий рубашку. Я подозревала, что он скажет что-нибудь язвительное, типа: недалеко же ты ускакала. Всего один пролёт. А как торопилась. Но Добрыня медленно спустился и присел напротив меня. Я отвела глаза в сторону, прикрыла копыта сумкой.

– На случай претензий официально заявляю: я не подходил к тебе, а подлетал.

– Никаких претензий, – сухо отозвалась я.

На самом деле обнять хотелось вовремя появившегося героя, но не до того. Копыта прятать от его глаз надо.

– Мне показалось, тебе нужна помощь.

– Тебе не показалось.

Добрыня помолчал. Наверное, ждал, когда начну его обнимать или хотя бы скажу доброе слово. Я же всё отводила глаза.

– Халатик принести? – после паузы поинтересовался визави.

– Желательно, – качнула головой я. – Однако боюсь, Лучезара тебе не откроет.

– Откроет, – уверенно заявил Добрыня. – А позже слетаю за твоей курткой. Нехорошо получилось. И обувь принесу.

Я вспомнила свою куртку и количество шуршащих бумажек в сумке, вслед за чем проговорила:

– Не стоит. Куртку новую себе куплю. За сапогами завтра могу сама подняться.

– У тебя нет ключа от крыши, – Добрыня улыбнулся, – мне придётся к тебе подходить, опять ругаться начнёшь.

– Уломал, краснобай, – я тоже не смогла удержаться от улыбки. – Про куртку забудь. Серьёзно. А вот халатик принеси, пожалуйста. Неуютно.

Домой я дошла без происшествий и неудобных вопросов. Швырнула сумку Лучезаре и бухнулась на кровать.

– Рассказывай, – попросила соседка, одновременно испуганная и восторженная.

Восторг у неё от того, что заглянула в мою сумку. А испуг? Как, любопытно, Добрыня уговаривал её дверь открыть? Или она за меня беспокоилась?

– Пересчитывай, – вяло попросила я. Навалилась усталость, заболели ноги, стало не до разговоров.

Считать гривны – весьма приятный труд. Чародейка выполнила задание. И с удовольствием повторила работу ещё два раза.