Я даже с женихом определилась. И если до не давнего времени под сводами храма стоял Персефорест, затем месье Отис и даже месье Петер на пару с месье де Грамоном, то теперь я видела только Ноэля! Разве хуже он Персефореста? Ничуть! Он такой же рыцарь без страха и упрека. Некромант отважно бросился спасать меня, это ли не настоящий подвиг? А когда сам Ноэль оказался в опасности, разве не стало мне плохо, как никогда раньше? Казалось сердце разрывается на части от мыслей, что с юношей может что-то случится.

И неужели теперь моим мечтам не суждено сбыться?

— Не смеши меня, Арно, я проверял мадемуазель на кольце. Она не солгала ни словом.

— И в мыслях не было, Сержио. Мадемуазель Эвон весьма умная девочка, чтобы обмануть твое кольцо. Когда дело касается Франкии, она поистине становится изворотливой. Но угрозами жизни мадемуазель, вы добьетесь ненависти только вот этого молодого некроманта, — цепной пес кивнул вбок, на племянника. — Который, кстати, в одиночку раскидал ваших инквизиторов.

Я обиженно надулась. Это я-то изворотливая?! Неправда! Послушать месье де Грамона, так я расчетливая, словно… словно не знаю кто!

Но потом я осознала последнюю фразу менталиста и удивленно посмотрела на Ноэля. Но разве не говорил месье Сезар, что никому из магов современности это не удавалось? Что старые боги спят, не откликаясь на призывы своих учеников?

— Невозможно! — Озвучил мои мысли спанец, — еще никому не удалось быстро сломить сопротивление боевой звезды, прошедшей полный круг посвящения!

— Продемонстрировать? — холодно отозвался Ноэль.

Месье Сезар сжал губы, и мне показалось, что я даже услышала скрежет зубов.

Оставалось лишь гадать, почему, если все произошло именно так как сказал месье де Грамон, Ноэль не махнул рукой и все не решилось в мгновение ока, для чего переговоры? Хотя останется ли что-либо от меня в таком случае?

— Ты проиграл, Сержио. Двадцать лет впустую, да?

Спанец, услышав слова де Грамона, скривился. Почему то он сразу поверил менталисту и ни минуты не сомневался в том, что я все-таки не будущая королева Франкии. Возможно все дело в убежденности «Цепного пса»? Даже хватка месье Сезара ослабла, что не удивительно — я прекратила быть «хорошим» щитом. Если месье де Грамон сказал, что легко пожертвует мной… то так оно и есть?

— Но ты можешь купить у меня жизни ваших детей. Вот этих очаровательных девочек и даже вашего инфанта. Все равно это последнее поколение, когда артефакты еще откликаются на кровь. Его дети будут неопасны Франкии и я готов обменять молодежь — на мадемуазель.

— О! так тебе важна эта девчонка? — оживился месье Сезар и посмотрел на меня странным взглядом, — неужели сердце Холодного Пса дрогнуло?

А я… я не сводила взгляда со «своих». Надышаться, напиться каждой черточкой знакомых лиц. Я уже начала сомневаться в том, что меня спасут. По тому как месье Сезар снова сжал мое предплечье, мне почудилось, что я не дождусь пощады. Спанец уже проиграл, не захочет ли он оставить последнее слово за собой?

Я встретилась глазами с одним из фаворитов и едва не задохнулась. Дофин! Неужели месье де Грамон привел с собой даже принца? Так уж ли велик его отряд?

Луи-Батист ободряюще улыбнулся мне и внезапно что-то шепнул.

Я как завороженная следила за губами юноши. То ли мне чудится, то ли…

«Мечтайте, мадемуазель Эвон!»

Я замялась и тут вспомнила эффект, который оказывали мои иллюзии на чувствительных людей. Хотя бы тот урок у менталистов. Если мои образы достаточно сильны, то утягивают за собой и остальных — это я поняла из занятий четко. Мой разум и так был на пределе в попытках удержаться от того, чтобы думать «громко», так почему не поступить наоборот? Даже если у меня не получится, то что мне терять теперь, когда понятно, что месье Сезар будет сопротивляться до последнего?

Я опустила голову и закрыла глаза, успокаиваясь.

Я — ковыль!

Что может внести сумятицу в эту ситуацию? Что самый большой страх спанцев? Уж точно не васконский волкодав и не цирк. Снова войска? Добрый полк васконцев!

Но что если…?

Мне не надо смотреть по сторонам, чтобы представить себя в горах, там, где небо встречается с укрытыми шапками вершинами. Тут холодно. Настолько, что щеки неприятно покалывает, а при попытке что-либо сказать, изо рта вырывается облачко пара. Тут тихо. Тишина звенит, так что ее больно слушать. Тут все белым бело, так что не стоит и оглядываться.

— Только детей, Арно? — спросил между тем спанец и хорошенько тряхнул меня, — неужели у девчонки запаса значимости не хватит?

Месье Сезар был так зол, что я не удержалась на ногах и упала. Удар потревожил порезанную руку и я едва не застонала.

Зала разбужена говорите?

Нет!

Пришло время разбудить ее по-настоящему!

Уверенно коснулась раненой рукой пола, отчего подземелье снова загудело, напоминая о демоне. Вот только теперь я толчками отпускала свой дар в такт окружающим звукам, нагнетая обстановку.

На камнях и стенах появился иней и стало и вправду будто чуть холоднее.

Гул не прекращался, как это было в начале обряда, а наоборот нарастал, то приближаясь, то отдаляясь от нашей залы, словно кто-то большой спускался по винтовой лестнице совсем как и мы недавно. Откуда то с потолка начали падать снежинки. Они, медленно кружась, опускались на пол, тут же исчезая, но вряд ли кто то из испуганных спанцев обратил на это внимание.

Даже франкийские войска отступили к выходу из залы, стянувшись в единое ядро.

БАМ!

Вся зала содрогнулась до основания.

— Что это, дон? — прошептала перепуганная Софи.

Голос девочки дрожал, а сама она теснее прижалась к спанскому принцу, то ли желая прикрыть его от неведомого врага, то ли ища поддержки и спасения в чужом тепле.

На меня никто не обращал внимания, и я продолжала творить свою иллюзию, запуская пальцы в пыль земляного пола.

БАМ!

Все находившиеся в зале дружно повернулись в сторону ледяной стены, которая сейчас дрожала, будто кто-то большой вознамерился разбить ее с обратной стороны.

БАМ!

— Не может быть! — прошептал спанец, отступая на шаг.

Меня поднимать никто не планировал — оно и понятно, тут свою бы жизнь спасти, а не думать о маленькой васконке.

Дар протестующее заныл, но я отмахнулась от доводов разума. Еще немного и спанец сдастся, а я уйду к друзьям. В этот раз получится, будет не так как с органом!

Франкийцы, перекинувшись парой гортанных фраз, перестроились в защитную позицию: де Грамон и менталисты полукругом впереди, некроманты и дофин за их спинами почти в коридоре. Лишь Луи-Батист улыбался и восхищенно поглядывал в мою сторону.