Витьку я проигнорировала.

- Тогда устройте, и эта сумка ваша.

Антоний снова улыбался.

- Отлично. Утром я отправлю сообщение королю Валенсии...

- Сейчас, - перебила я, невольно взглянув на часы.

Антоний тоже на них посмотрел. Потом, прищурившись, перевёл взгляд на меня, но спорить больше не стал.

- Что ж, хорошо.

Я подёргала сумку за ручки.

- После переговоров с Валенсией она ваша. - Папа говорил, что в переговорах важно сразу обозначить границы. Что я сейчас и делала.

Антоний вздохнул, взглянул на Витьку - наверное, просчитывал, а можно ли позвать стражу и забрать сумку силой, а все соглашения - к чёрту. Витька покачал головой. He-а, не стоит.

Антоний снова вздохнул и повторил:

- Хорошо, ждите здесь.

И стремительно вышел, чуть не бегом. Очень море хотел, хотя бы каплю - и поскорее.

- Вау, Вика, да ты интриганка! - восхитился Витька, стоило двери закрыться. - И что дальше?

Я помедлила, снова посмотрела на часы.

Время шло - бежало!

- Здесь вроде бы есть какой-то совет магов... Да?

Витька сразу подобрался.

- Допустим.

- Свяжись с ними и убеди встать на нашу сторону против Каламита.

Витька хохотнул.

- А меня ты чем купишь? Тоже ракушками, как аборигена?

- Совестью, Витя, совестью. Ты это заварил, будь другом, хотя бы помоги расхлебать.

Витя тихо выругался.

- Ты хоть представляешь, что просишь? Да местные маги - они здесь сверх люди, они так просто не станут...

- Ну ты ведь тоже тут крутой, да? Давай, Витториус, вперёд. У тебя наверняка в загашнике есть что-то ещё, кроме зеркала из "Гарри Поттера”. Устрой аукцион или, я не знаю...

- Вик, ты что, войну развязываешь? Кукловод не одобрит, - Витька покачал головой.

- Мои проблемы.

- Это пока, а потом - моими будут! Вик, ты это, не дури... Может, у тебя крыша тронулась на почве...

И я снова сказала - твёрдо, непререкаемо, как десять минут назад: -Договаривайся. С магами.

Витька выругался уже громче, но перечить и правда не стал.

Мда, могу, если хочу...

Оглядываясь назад: я ужасно себя чувствовала в тот момент. Ужасно не в своей тарелке. Вламываться в спальни к сильным мира сего, требовать у них армию, торговаться, - всё это не по мне, я так не умею, мне страшно, я не знаю, как нужно правильно себя вести в такие моменты, что говорить. Я же не герой фильма или книги, я так одной левой всех не могу...

Но время шло, и Вильгельм умирал. Меня трясло при мысли, что не успею, и он погибнет - из-за меня. Да, он сам отдал мне этот свой... “подарок”. Но он пошёл за мной, потому что мы с Каламитом заманили его в ловушку, и допустим, никто из нас не знал, чем это закончится, мы с принцем должны были понимать, что плохой исход вероятен. Я просто никогда не думала, что кто-то может умереть ради меня. Это уже и близко не стояло рядом с удовольствием: “Я нравлюсь ему так сильно, что он даже жизнь за меня готов отдать. Ай да я!” Нет, это было страшно. Очень.

И сейчас настоящая Вика пряталась где-то глубоко внутри, тряслась от ужаса и в волнении поскуливала, глядя, как я, сама себе незнакомая и непривычная, торгуюсь с Антонием или требую невозможного от Витьки. Я же понимала, что маги здесь на особом положении, так просто помогать их не заставишь. Позже мне расскажут, что они даже в войны не вмешиваются, если не заключили договор с королём или сами не правители. Один-два мага на всю войну-это уже ого-го! И как бы Витька, балбес, сумел их уговорить?

К слову, он сумел. И знаете, как? Он последовал моему совету, действительно устроил аукцион - ох, и любят маги в этом мире аукционы! Нашлась бы редкость, а уж делать ставки и бороться за неё они могут столетиями.

И она нашлась: Витька поставил на кон заклинание Вильгельма, то есть мою новую способность. Распустил слух, что владеет ею, и ему прекрасно все поверили. Ну, почти все - не поверившие тоже в аукционе участвовали, просто на всякий случай. Мало ли, вдруг Витька и правда владеет этим чудом, а получит его другой? За бортом чувствовать себя никто не любит.

Основным условием "пропуска” на аукцион была помощь против Каламита. Всё просто - поддержите Витториуса магически против этого Ночного гада, и можете драться за заклинание любви сколько вам угодно. Кто лучше всех поможет, тому Витька его и подарит.

Я потом спросила его:

- Ты рехнулся?

На что Витька спокойно ответил:

- Если у нас всё получится, заклинание будет развеяно. А если нет - то какая разница?

Я же говорю, балбес.

А пока Вильгельм умирал, у нас полным ходом шли переговоры. Я имела сомнительное удовольствие ещё раз увидеть отца Вильгельма, короля Валенсии. И Раймонда, его наследника.

Видеть Раймонда оказалось куда приятнее. Он был собран, сосредоточен и как всегда безупречно вежлив. Поклонился мне, словно принцессе, пригласил:

- Прошу Вас, Виктория, садитесь.

Даже кресло сам отодвинул.

Встречались мы в кабинете Валенсийского короля. Там, конечно, не было никаких красочных иллюзий (потому что король Валенсии жмот), а стояли только массивный стол, не менее массивные кресла (в одном таком я утонула), шкаф на всю стену, заваленный свитками сверху донизу. И раззявленная пасть камина в стене. Пламя в нём потрескивало весьма уютно, умиротворяюще - у меня тут же стали слипаться глаза, и даже приказ короля: "Убить её”, - не смог взбодрить.

Да вот ещё, прошлый раз Его Величество встретил нас ровно тем же. Кого сейчас-то он пытался удивить?

- Отец, - укоризненно произнёс Раймонд.

- Стража! - рявкнул король. - Эта мерзавка заманила моего сына, и из-за неё он умирает! Отрубить ей голову!

Да, на стене здесь висели такие же часы, как у Антония. Я опять смотрела на них, уже не пытаясь скрыть «интерес».

Стражники Валенсии и гвардейцы Изумрудного герцога замерли друг напротив друга.

Я вздохнула, с трудом сдержав зевок. Очень хотелось побиться головой о стену. А может даже лечь и умереть прямо тут. Господи, как я устала!..

- Ваше Величество, я пытаюсь спасти Вильгельма. Помогите мне. Пожалуйста.

Раймонд, всё это время внимательно наблюдавший за мной, открыл было рот, но отец не дал ему сказать. Он вскочил - резкий, дёрганый - и навис надо мной, сверкая глазами.

- Ложь! Я тебя своими руками, девчонка...

Он действительно потянулся к моей шее, но медленно, неестественно. А потом и вовсе замер.