революционный марксизм приемлемым для светских салонов Карл Реннер и Отто Бауэр. Достижения всех этих людей имеют общую черту: каждый из них проникал под внешнюю оболочку исследуемого предмета, чтобы разглядеть его интеллектуальные составляющие и установить законы, которым они подчиняются. Таким образом, язык, современное искусство, музыка, логика и математика наделялись «подчиненностью правилам», которая для Витгенштейна, например, означала сводимость всей философской мысли к небольшому набору теорем или утверждений. Истиной считалось лишь то, что можно наблюдать и чувствовать, а этика и эстетика, соответственно, относились к области недоказуемого. Но туда же пришлось отнести и идеи нации и национальной идентичности, поскольку они тоже были эстетическими иллюзиями, опиравшимися на недоказуемые утверждения, — отсюда интерес к расе, которая считалась признаком, поддающимся научному анализу[512].

Многие выдающиеся люди Вены рубежа веков имели еврейские корни. Кроме Фрейда, Витгенштейна, Лооса, Шенберга и Бауэра, тут можно упомянуть композитора Густава Малера, писателей и драматургов Гуго фон Хофманшталя и Артура Шницлера, а также двух ученых, преобразивших экономику и юриспруденцию, — Людвига фон Мизеса и Ганса Кельзена. Другие — например Климт, Кокошка и Шиле — евреями не были, и в искусстве и архитектуре вклад евреев был менее заметен, чем в других областях. Однако из еврейской среды происходили многие владельцы галерей, дилеры и покровители художников — как, кстати, и многие герои портретов Климта. Из этих последних самой знаменитой была жена сахарного магната Адель Блох-Бауэр, которую Климт писал не один раз, в том числе в образе своей мучительно притягательной Юдифи.

Еврейская диаспора Центральной Европы была многочисленнее, чем в Западной Европе. В середине XVIII в. в австрийских землях, Чехии и Венгрии насчитывалось 150 000 евреев. Приобретенная в 1772 г. Галиция добавила к ним еще 200 000 человек, по большей части деревенских Landesjuden, обрабатывавших жалкие земельные наделы. Небольшая провинция Буковина, лежавшая к востоку от Галиции и отвоеванная у турок двумя годами позже, тоже имела многочисленное еврейское население, разросшееся из-за притока иммигрантов из России. Столица Буковины Черновцы, треть населения которой в 1900 г. составляли евреи, стала одним из крупнейших очагов центральноевропейской еврейской культуры, в том числе идишеязычного театра. Политики в Черновцах и Вене в 1910 г. разработали для Буковины новое избирательное законодательство, которое гарантировало евреям представительство в местном сейме, хотя и признавало их при этом не более чем религиозным меньшинством[513].

Иосиф II в заботе о том, чтобы евреи могли «принести больше пользы государству», устранил многие ограничения, которые препятствовали их экономическому и общественному преуспеванию. Это раскрепощение пришлось на период хаскалы (еврейского просвещения), которая подчеркивала светские ценности и важность интеграции в окружающее евреев общество. Тем не менее для евреев было открыто несколько путей в современность: получение дворянства или государственная служба, карьера в промышленности или коммерции, медицина или юриспруденция, а также эмиграция. В некоторых частях Галиции, где хасидизм настаивал на верности талмудическим традициям, стратегии ассимиляции встречали отпор. В других же областях империи евреи покидали деревни, чтобы интегрироваться в городскую жизнь и преуспеть. К 1880-м гг. они составляли 10 % населения Вены. В Будапеште доля была еще выше и в 1910 г. превысила 20 %. В обоих городах евреи доминировали в коммерции, праве и медицине: к их числу принадлежали три четверти венских адвокатов и половина врачей.

Однако политическая ситуация в Вене была крайне неприятной. В городском совете тон задавала Христианско-социальная партия, в программе которой социальные реформы уживались с антисемитизмом. В 1895 г. Вена отличилась особо, избрав первого в Европе мэра-антисемита — циничного и беспринципного Карла Люгера. Христианско-социальная партия оберегала немецкий характер Вены простым способом: отказывая приезжим, особенно славянам и бедным сельским евреям, в виде на жительство. Из почти двухмиллионного населения города более двух третей были «нелегалами», не получавшими социальных пособий и не имевшими ни достойного жилья, ни права голоса. На улицах собирались протофашистские группировки. Пангерманисты, приветствовавшие своего самопровозглашенного вождя выкриками «Heil!», хотя и почти не были представлены в рейхсрате, вызвали своими насильственными выступлениями крах по меньшей мере одного кабинета министров. Вена Фрейда и Витгенштейна была и городом молодого Адольфа Гитлера[514].

Не исключено, что в этих обстоятельствах венские евреи и другие представители образованного среднего класса, страдая от отчуждения, разочарования, невостребованности и разобщения, искали убежища в храме искусств, но эту гипотезу невозможно проверить. Неоспоримо другое: культурная продукция носила в Вене подчеркнуто вненациональный характер, а вклад евреев в нее был огромен. Некоторые из них со временем приняли еврейский национализм в форме сионизма Теодора Герцля, а отдельные личности странным образом ударились в политику нетерпимости, составляя длинные списки извращенцев и дегенератов. Однако большинство не вмешивалось в свары националистической политики. Подобно необарокко и сецессиону, они исповедовали универсализм, отвергавший упрощенное и механистичное мировоззрение романтиков-националистов. Евреи наряду с правящей династией были тем цементом, который скреплял здание Габсбургской империи. Один раввин, по совместительству депутат рейхсрата, сформулировал это так: «Мы не немцы и не славяне, мы австрийские евреи или еврейские австрийцы»[515].

Премьера пьесы Франца Чокора «3 ноября 1918 года» состоялась в Вене в 1937 г. В одной из сцен солдаты собираются, чтобы похоронить своего полковника, который застрелился, узнав о развале Габсбургской империи. Каждый бросает ему на гроб горсть земли: «Земля Венгрии… земля Каринтии… земля Чехии», символически хороня вместе с ним саму империю. Последним подходит друг покойного, еврей, и теряется: «Земля… земля… Австрии». Чокор показывает, что евреи в Вене составляли нечто большее, чем просто нацию, и приблизились к выражению универсальной «австрийской идеи», стоявшей выше озлобленной националистической политики. Впрочем, к 1914 г. эта идея уже стремительно теряла актуальность[516].

28

ОХОТНИК И ДОБЫЧА: ФРАНЦ ФЕРДИНАНД И БОСНИЯ

В ночь на 30 января 1889 г. в охотничьем замке около селения Майерлинг в Венском лесу 30-летний кронпринц Рудольф застрелил свою юную любовницу Марию Вечеру. За несколько лет до этого Рудольф признался другу, что хотел бы увидеть, как умирает человек, так что к своей голове револьвер он приставил лишь несколько часов спустя. Впечатлительная Мария согласилась заключить с Рудольфом суицидальный пакт, но она была не первой, кому он предлагал вместе покончить с собой. Ранее он склонял к этому свою жену, секретаря (мужчину) и давнюю любовницу Мицци Каспар, кокотку из знаменитого