- Придет, - уверенно сказал он, - никуда не денется.Когда ты в последний раз обнаруживала следы его пакостей?

- Месяца два назад… Да, в, конце февраля. Засунул вдверь записку с омерзительным текстом.

- Дурак. Он же жениться на тебе хочет, а не довести донервного срыва. Цветы надо приносить и любовные письма писать, а не пакостиделать.

- Ну, в его поведении тоже есть свой смысл. Он пытаетсядовести меня, до нервного срыва, хочет, чтобы я решила, что лучше уступить, чемтерпеть эти издевательства до конца дней.

- Все равно дурак. Ты не беспокойся, он придет. Если онеще два месяца назад не отступился от своих планов, то придет. Давай покачайку, что ли, выпьем.

Звонок в дверь раздался, когда чайник только-только закипел.

- Сиди, - строго произнес Назар Захарович, увидев, чтоАля направилась к двери. - Я сам открою. Надо сразу лишить его всех иллюзий.

Аля покорно села за стол и внутренне сжалась. Она не любиладраматических сцен и истерических выяснений отношений, всегда старалась ихизбегать. Взгляд ее упал на металлическую планку с круглыми магнитами, ккоторым крепились ножи. Вон он, тот самый нож, которым она защищалась от Петра.Здесь, на этой кухне… Нет, лучше перетерпеть один раз и покончить с этим. Назарсказал, что сперва надо попробовать уладить конфликт своими силами, а если ужне получится, тогда нанимать людей, которые делают это, как он выразился,«быстро, четко и профессионально».

- А Элеонора где? - послышался из прихожей голос Петра.

- Здесь. Но говорить с тобой буду я, - ответил НазарЗахарович.

- Ты? А кто ты такой?

- А я жених Элеоноры.

При этих словах Аля едва не прыснула, но сдержалась.

- Да-да, чего ты так смотришь? Я женюсь на ней, черезмесяц у нас свадьба. Так это я к тому веду, что тебе надо бы перестать сюдаприходить и гадить.

- Да пошел ты!

Аля услышала быстрые уверенные шаги Петра, он направлялся изприхожей в гостиную. Шагов Назара она не услышала, решила, что он осталсястоять в прихожей, и очень удивилась, когда голос его раздался именно изгостиной. Надо же, как бесшумно он ходит!

- Да я-то пойду, сынок, мне нетрудно, - миролюбивозаговорил, словно зажурчал, Бычков. - Только с тобой как быть? Все твои пакостив протоколах зафиксированы, Элеонора Николаевна с самого первого раза милициювызывала и жалобы на тебя писала. Сперва обивку на двери порезал. Это раз.Потом дверь поджег, ее менять пришлось, это два. Слова нехорошие писал на белойстене, Элеонора Николаевна краску покупала и маляров нанимала, чтобы этукрасоту убрать. Это три. Бросил с улицы камень и стекло разбил, пришлосьмастеров вызывать и новое стекло вставлять. Это четыре. Коврик перед квартиройвместо туалета три раза использовал, коврики выбросили, новые купили. Эточетыре плюс три уже семь получается. И чеки с квитанциями к протоколамприложены, материальный ущерб ты нанес в размере восьмидесяти пяти тысячрублей. Платить придется, сынок. Иначе никак не получается.

- Да пошел ты, - снова выступил Петр, но на этот разменее уверенно. - Откуда ты насчитал восемьдесят пять тысяч?

- Так из чеков же! Элеонора Николаевна женщинасостоятельная, она дешевые вещи не покупает. Дверь стальная, дорогая, коврикинемецкие, тоже больших денег стоят. Так что давай, мил-друг, по-хорошемуразойдемся. Или ты отваливаешь и больше никогда на горизонте не появляешься,или протоколы в дело пойдут.

- Да где они, протоколы эти?! - вдруг взорвался Петр. -Чего ты меня пугаешь, старый пень? Чего фуфло мне гонишь? Думаешь, я тебяиспугался?

- Пока еще нет, - послышался спокойный голос Бычкова. -Но сейчас, я думаю, испугаешься. Погляди-ка на это. Читать умеешь? Глаза есть?

Повисла тишина. Аля на цыпочках выбралась из кухни иосторожно прокралась по коридору к гостиной. Ей было, ужасно интересно, что жетакое Назар показал Петру. Неужели протоколы? Состряпал специально для этогослучая?

То, что она увидела, ее ошеломило. Впрочем, по-видимому,Петра тоже, потому что стоял он в нелепой позе, вытянув вперед голову, словноноги его приросли к полу и он не мог двинуться вперед, а очень хотелось, и рукипри этом висели, как у гориллы. В одной руке Назар Захарович держал раскрытоеудостоверение в красной обложке, в другой был пистолет.

- Ну как, сынок, все прочитал? Все увидел? Понимаешьтеперь, что я не шучу? Мне ведь только пальцем на спусковой крючок нажать - инет тебя. Или есть, но сильно покалеченный. Ты находиться здесь никакого праване имеешь, квартира не твоя, ты здесь не прописан, у меня заявления Элеонорылежат в папке о том, что ты ее домогаешься и регулярно приходишь сюда,нарушаешь ее право собственника и покой ее нервной системы. Вот и сегодня онапришла цветочки полить, не одна пришла, а вместе с мной, со своим законнымженихом, полковником милиции при служебном оружий, а ты ворвался, стал ейпретензии предъявлять, силу применял, за руки хватал, ножом угрожал. Меня-то тыне видел, я в ванной был или даже в туалете, ты и подумал, что Элеонора, какобычно, одна в квартире. Ан нет, не одна она. И я применил оружие, потому какнахожусь в полном своем праве. А потом ты уже совсем мертвый будешь и никому необъяснишь, как оно было на самом-то деле. Ну что, сынок? Уговорил я тебя?

Петр по- прежнему молчал. Але вдруг стало невыносимо тошноот всего происходящего, но главным образом -от себя самой, допустившей такуюситуацию и увязшей в ней. Стараясь не шуметь, она тихонько вернулась на кухню иприкрыла за собой дверь, чтобы ничего не слышать.

Прошло еще какое-то время, потом хлопнула входная дверь и накухне появился Назар.

- Ну вот, Элка, а ты боялась. Видишь, как все просто?Петюнчик твой до денег страсть как жаден, на этом и сыграли. Не хочет онплатить за причиненный ущерб, ой не хочет!

- Что за удостоверение ты ему показывал? - спросилаЭлеонора Николаевна. - Там написано, что ты доцент?

- Ну прям-таки! - усмехнулся Бычков. - Там написано,что я оперуполномоченный по особо важным делам МВД России. Это мое прежнееудостоверение, я его не сдавал, когда в академию переводился. Сказал, чтопотерял, рапорт написал, выговор получил - и все дела. У нас все так делают.

- А пистолет у тебя откуда? Ты же преподаватель.

- Наградной, - коротко ответил он! - И разрешениеимеется. Ты чаю-то нальешь или как?

Он уселся за стол, вытащил пачку «Беломора» и судовольствием закурил. Аля подала ему пепельницу и налила чай в красивыеанглийские фарфоровые чашки.

- Ты уверен, что он больше не появится?

- Что ты, Элка, разве можно в нашей жизни быть в чем-тоуверенным? Конечно же, он появится. Но с сегодняшнего дня ты будешь приезжатьсюда только вместе со мной. А я каждый раз, когда мы будем обнаруживать следыего присутствия, буду ему звонить. Думаю, ему это скоро надоест.