Пересекая коридор, он услышал оклик Сайкса, вахтера:

– Мистер Фицджеральд! Мистер Хабболд просил вас задержаться.

Дэвид не остановился и не обернулся, ровным шагом направляясь к выходу. Пожилая уборщица в халате и платке удивленно уставилась на него, оторвав взгляд от тряпки.

– Мистер Фицджеральд! – Сайкс перешел на крик. – Подождите, пожалуйста!

Дэвид прошел через двери, сбежал по ступенькам и помчался по Уайтхоллу.

Телефонная будка нашлась на углу Трафальгар-сквер. В ней воняло мочой. Он нашел в кармане несколько пенни, по памяти набрал номер и застыл, готовый нажать кнопку «А». Гудки шли и шли, но никто не отвечал.

Он ощутил, как паника стискивает его, словно клещи. Полиция уже арестовала людей на другом конце провода? Не часть ли это общей зачистки? Нет, это наверняка не так, иначе за ним бы просто пришли, а не стали разговаривать сначала с Деббом и Хабболдом. Гудки оборвались. Он снова набрал, сжав тяжелую черную трубку так, что заболела рука. И опять никто не ответил. Дэвид в сердцах опустил трубку на рычаг и стал смотреть через мутное стекло телефонной будки на прохожих, спешивших по делам в это хмурое утро, на грязных голубей, порхавших у подножия Нельсоновой колонны. Как ни глупо, ему было страшно выходить из будки, словно та стала для него убежищем. «Нужно пойти к Саре, – подумал он потом. – Им известно, где я живу, они поедут туда, но я обязан попробовать». Это было против правил, но следовало предпринять хоть что-нибудь – он оказался предоставлен сам себе. Дэвид набрал свой домашний номер. Домработница, вспомнил он, не приходит по пятницам, Сара будет одна. Он велит ей немедленно уходить и назначит встречу в городе. Но и в этот раз гудки шли и шли, а ответа не было. При мысли о том, что ее уже могли арестовать, ноги подкосились, пришлось прислониться к холодной, сырой стене будки. Он сказал себе, что жена просто могла пойти в магазин – раз в день она обычно делает вылазку. Нужно добраться до нее. Да, это опасно, полиция может следить за домом, но он обязан. Дэвид снова набрал номер, и снова без толку. Он нажал на кнопку «В», чтобы забрать свои пенни, которые могли еще пригодиться, и вышел из будки. И впервые заметил, как холодно на улице. Дэвид направился к станции метро и с облегчением выдохнул, только когда растворился в безликом мире подземки.

Хотя Дэвид ездил в метро на работу ежедневно, прошли годы с тех пор, как он пользовался им в середине рабочего дня. В последний раз это случилось, когда погиб Чарли. Тогда тоже была зима – валил густой снег, и поезда задерживались. По пути ему стало плохо, подходя к дому, он поскользнулся на дорожке, упал и никак не мог подняться – руки и ноги отказались повиноваться. Сара увидела это и поспешила на помощь, оставив наконец бездыханное тело Чарли.

На соседнем сиденье лежал номер «Таймс». Дэвид взял газету. На первой странице был репортаж о встрече Гиммлера с его восточноевропейскими союзниками: немец стоял среди лидеров Словакии, Румынии, Хорватии и Болгарии. Одним из них был крупный толстый мужчина с мясистым лицом и обращенными вниз уголками губ, в воротничке священника. Наверняка это Тисо, премьер-министр Словакии, о котором рассказывала Наталия. Наталия, которая влекла его. Кэрол, ничего не шевельнувшая внутри. Сара, его жена. Что станется теперь с ними? Дэвид закрыл лицо руками. «Не думай, – одернул он себя. – Постарайся мыслить трезво и ясно». Взгляд упал на зажатый между колен портфель. Он захватил его инстинктивно. Едва он воспользуется им снова; ему больше не суждено бывать в министерстве, становиться частью однообразной толпы клерков в котелках.

Дэвид вышел на станции «Кентон». Идя домой, он оглядывался в поисках чего-нибудь необычного, боялся услышать звук догоняющих шагов и напрягался, готовый перейти на бег. Вспомнилось, как однажды его отец, после большого уголовного процесса, сказал: «не понимаю, как может человек выбрать для себя судьбу преступника, жить в постоянном страхе перед рукой полицейского, опускающейся на плечо». Теперь Дэвид понял как: он сам стал преступником.

Дом и вся улица в это зимнее утро казались спокойными. Дэвид осторожно вошел, оставив парадную дверь приоткрытой на случай, если внутри полицейские и ему придется развернуться и побежать. Но в доме было тихо, только часы на кухне ровно тикали. Будь Сара дома, она услышала бы его и вышла, но ничего не произошло. Дэвид переходил из комнаты в комнату, каждый раз страшась того, что может увидеть за открытой им дверью, но везде царили покой и порядок. Бросился в глаза телефонный справочник: вынутый из корзины, он лежал на столе, рядом с маминой вазой. Дэвид запер входную дверь, сел в гостиной и стал ждать возвращения Сары, глядя на улицу из окна. Он понимал, что это безумие, что полиция может нагрянуть в любой момент. Но не мог бросить Сару, только не в это время. В доме стояла абсолютная тишина. Так вот что было уделом Сары, когда она оставалась дома одна: молчание и воспоминания о Чарли. Если она выбралась в магазин, то придет самое большее через полчаса. Дэвид открыл заднюю дверь, потом вернулся в гостиную: если кто-нибудь войдет в калитку, он выбежит через черный ход и попробует перепрыгнуть через забор. А может, сдаться? И тогда Сара перестанет интересовать их? Но как быть с товарищами по ячейке: Джеффом, Джексоном, Наталией и тем человеком из Министерства по делам Индии? Скорее всего, он выдаст их, если его станут пытать.

Прошло полчаса. Он нетерпеливо расхаживал по залу, потом вышел в коридор и набрал номер Айрин. Та ответила почти сразу. Он попытался придать голосу обычное выражение.

– Привет, это Дэвид. Я вернулся домой, приболел немного. А Сары нет. Не знаешь, куда она могла отправиться?

– Господи! – воскликнула Айрин. – Что-то серьезное? Я могу помочь?

– Желудок прихватило, стало плохо. Просто я слегка озадачен тем, что Сары нет дома.

– Прости, Дэвид, но я не знаю, где она. Может, поехала на одно из своих собраний?

– Нет. Не сегодня.

Он положил трубку и застыл в нерешительности в коридоре. Подумал, не позвонить ли еще раз по контактному номеру, но здесь делать это было нельзя – его телефон, скорее всего, уже прослушивали. Даже Айрин не стоило звонить. Он вспомнил, что миниатюрная камера и копия ключа от секретной комнаты лежат наверху, поднялся и забрал их, потом надел шляпу и снова вышел на улицу. Неподалеку от станции «Кентон» стояла телефонная будка. Оттуда нужно