могут иметь совершенно иное значение. Килар провел рукой по глазам. Сердце бухало по ребрам. Его удары встряхивали все тело.

Килар оглянулся на Хижину. Глаза застилала пелена. Нельзя оставлять их одних рядом с этой тварью. Если с Линн что-то случится, он никогда себе этого не простит. Впереди ждут ответы на все вопросы, но сперва он должен принести жертву, доказать, что ради высшей цели готов на все. Даже предать любовь и дружбу, убить в себе человека. Он протер лицо и ощутил под пальцами пот. А может быть слезы?

«Он отравил меня», — вспыхнула вялая мысль, — «Мог он подсыпать что-то в еду сегодня утром? Нет — это чушь! Так бывает только в плохих фильмах».

Линн и Робинс вооружены до зубов и сумеют за себя постоять.

Ты переступишь через нас и пойдешь дальше. Признайся в этом хотя бы сейчас.

«Нет! Я получу ответы. А с ними все будет хорошо!»

Килар заковылял вверх по склону. Сознание вроде бы прояснилось, но желудок недовольно заурчал. К горлу подкатила тошнота. Он крепился какое-то время, но потом склонился над дренажной канавой, и его вырвало. Желудок очистился и встал на место, но голова кружилась все сильнее. Прямая дорога извивалась перед ним как змея. Килар поднялся на край каньона, пошатываясь и обливаясь потом. Крест вздымался прямо перед ним. Накануне днем они прошли втрое больше, прежде чем обнаружили Хижину. Очередная мистификация, или расстояние сжалось ему навстречу?

«Бык», — Килар переставлял гудящие ноги по пыльной земле, — «Задержала ли его буря или силы природы не властны над ним? Что если он поджидает меня у Креста?»

Новая порция липкого пота выступила на лбу.

«Этот проклятый отшельник все-таки подсыпал отраву. Не может быть, чтобы мне ни с того ни с сего стало так плохо. Неужели я проиграл?.. Линн! О, Боже! Мы отказались от хлеба, но съели бобы. Я должен вернуться!»

Странник рухнул у подножья Креста. Он больше не слышал зова. Усталость побеждала его, давила на плечи как гранитная плита. Веки слипались. Со всех сторон наваливались темнота. Он собрал волю в кулак, попытался встать на ноги, и не смог. Мышцы отказывались сокращаться. Суставы были похожи на яйца «всмятку». Глаза последний раз моргнули и окончательно закрылись.

Беги через горы к Хижине Ветров. Западни не избежать.

Твоя цель. Мы лишь ступеньки на пути к этой цели.

Третий окажет тебе услугу, но его сущность двулика. Его цвет — цвет черной полыни. Его слово рождает яд.

«Третий! Лютер — Третий!»

Слишком поздно. Темнота сгустилась и поглотила его.

КОЛЛАПС

Килар спал и ему снились сны. Он опять сидел у костра на краю водной вселенной. Волны Южного океана перешептывались в ста метрах от него. Ночь была неправдоподобно ясной. Казалось, в небе можно рассмотреть не только узор из созвездий, но и далекую туманность Конской Головы.

Посредник устроился с другой стороны костра. Его смуглая рука закончила чертить на песке символы. Теперь Жар меланхолично перебирал четки.

— Три зерна, дающие всходы, и в каждом — три ступени к пьедесталу, а если сложить их вместе, получается единица. Обрати внимание на эту цифру: это уже не ноль, но еще и не двойка, но эта цифра очень важна, ибо с нее начинается любой отсчет.

Килар успел выучить гадание наизусть, но все равно слушал, отрешившись от всего кроме бархатного, певучего баритона, изрекающего пророчество.

— Ты почти закончил первый этап, — неожиданно тревожно произнес Жар. — Осталось сделать последний шаг. Но этот шаг может растянуться на мили и разорвать тебя на двое. Берегись, Странник!

— Ты что-то постоянно недоговариваешь, — Килар разглядывал песок, мерцающий в свете Луны. Полной Луны. — Не пора ли покончить с недомолвками? Зачем я здесь? Что должен сделать и почему? Какая роль отводится Робинс и Линн?

— Нет, — вздохнул Посредник, — На моих устах печать.

— Почему?

— Потому что так надо. Это не моя игра.

— Если не твоя, то чья? Пусть тот, кто затеял все это, поговорит со мной. Я больше не сделаю ни шагу, пока не получу ответы!

Прогоревшие стебли зашипели и стрельнули искрами. Расстояние между ним и Посредником резко увеличилось. Фигура Жара маячила на краю пляжа. Странник вскочил на ноги и легко перепрыгнул через костер. Жар превратился в крошечную точку, затерянную в лунных песках. Пятьсот метров превратились в полтора километра.

— Стой! Ты не смеешь убегать от меня! — Килар бросился вдогонку за призраком Жара, и в тот же миг его сон полностью изменился.

Странник стоял у Креста, на высокогорном плато, и горящая спина Пальмиры исчезала в сиреневой полосе мглы, уползающей к закату. Жар шел к нему по голому, безжизненному полю. Старые кости бесшумно трескались под подошвами его вышитых кожаных сапог. Серая угольная пыль оседала на ногах Посредника. Он остановился и протянул руку, указывая куда-то поверх головы Странника. Килар услышал зубодробительный скрежет, как будто две тяжелые каменные плиты терлись друг о друга. В спину ударил ветер. Стена пыли окутала его и покатилась вдаль.

Он обернулся, прикрыв ладонью лицо.

Гигантский крест крутился перед ним как юла. Тяжеловесные очертания превратились в мутное темное веретено. Две женские фигуры ожили, слившись в одну. Колени бесстыдно раздвигались и сжимались, руки простирались к небесам и складывались в молитве. Крылья хлопали за спиной, словно фигура готовилась взлететь.

— Приготовься, Странник, — Голос Жара едва пробивался сквозь скрежет камня. — Твое требование услышали. С тобой желают говорить!

— Кто? — спросил Килар, не отрывая глаз от распятой